Жизнь в наклонении

Иногда нужно разложить  жизнь по наклонениям   – Что сделал, Что делаю и Что сделаю еще.   Я сижу на скамейке,  утопающей в ветвях цветущей белой сирени у подъезда своего дома.   Вечер поздний,  теплый,  майский.  Хорошо-то как,  после тяжелого трудового дня,  расслабиться с ноль пяточки пивка и раствориться в весенних запахах
.  Бледно-желтый фонарь в небе освещает округу,  ему помогают в этом тусклые столбовые фонари – видны ухабы  на проезжей дворовой дороге,  силуэты цветов,  кустарников в палисадниках.   
Редкие огни в окнах этажки свидетельствуют о том,  что не я один еще бодрствую.  За ними чужая жизнь.   Моя здесь,  на скамейке,   занимается правилами склонения.  Да,  надо иногда себя просклонять.   Как надо и помнить историю своих предков,   осознавать свое место  в ней,  и строить будущее своего рода,  не говорю о стране и народе.  Хотя,  все это взаимосвязано,   как говорят замешано на одной мякине – землице,  обозначенной границами.  Но,  мысли мои не об этом одном.  Они,  как игривые кони,  скачут в моей голове,  не дают сосредоточится на конкретном.  Хотя,  конкретно все,  о чем подумал.
И вдруг,  голос благоверной жены глубоко в подсознании.
--“  Черти чем занимаешься,  а в доме,   да к примеру, корыто  прохудилось. А у тебя на уме”, --  и далее молчаливое многоточие.
--“Отвечаю ее иносказательностью.  Да купим тебе корыто новое с моторчиком,  доживем только до зарплаты.
Мои поделки,  очередная из них мини кошкин-дом,  говорю ей эта работа требует творческого подхода.   Инструменту, зачем лежать без дела.   Быт наш он весь в магазине,  прилавки трещат от его количества.   Ты любишь читать  книги-мелодрамы,  отвлекаешься от суеты сует ,  морально отдыхаешь.   Я хочу внести человечность в природу”. - отшучиваюсь
--” Ведь ходят зимой к птичьей кормушке  многие соседи из нашего дома.   Тропинку протоптали в снегу”.
Мысль на новом витке,  почему то вспомнился старик Пышник.  Хотя в ту пору,  когда я его знал,  уму  было   чуть более   пятидесяти.  Минуло стой поры два десятка лет.   Он вдруг,  бросил свою работу ученого мужа в институте животноводства,  купил домик в деревне,  завел пчелопасеку,  жена со взрослыми детьми и внуками остались в городе.   А он уехал в деревню.   Устроился мотористом на лодочную станцию,  на городском водохнанилище,  благо график – сутки через трое,  и все свободное время отдавал себя любимому занятию. 
 Мед продавал – да,  но всех деревенских угощал бесплатно, если кто-то обращался.   Обращались все,  как только узнали о его чудаковатости.   С какой любовью он рассказывал о пчелином хозяйстве.  Сколько же в его душе было жизнерадостности.
-- “ С ними я обрел умиротворение и покой”,  говорил он.
И вновь голос моей благоверной,  теперь уже в динамике мобильника.
--“ Где тебя черти носят?”
-- “  Рядом на скамейке,  утопающей в ветвях цветущей сирени,
_”Сорви две-три веточки и принеси домой”,--  дает мне задание
-- “Да спустись ты со своего второго этажа,   присядь рядом и  наслаждайся ароматами этих изумительных соцветий”,.---отвечаю я ей.
Приземленная моя вторая натура отвечает –“ Я уже в постели “, и обрывает связь.
Я вновь в тишине,  и  слышу шаги приближающегося человека.   Им оказался мужчина средних лет,  поздоровался со мной,  и направился  к соседнему подъезду.  Я ответил на приветствие и бросил в догонку фразу
–“Извини не узнал”.
Он вернулся и присел рядом.
--“ Мы же вместе высаживали саженцы деревьев  возле дома в сквере”.
Далее молча закурили.
--“Чего сидим, чего грустим”, --  задал он вопрос в шуточной форме.
--“ Я старина,  всегда по жизни держу хвост трубой,  и нос по ветру”, -- парировал я.
Так завязался разговор,  как любил говаривать мой коллега журналист,  скупой на фразы,  но с большой смысловой нагрузкой.
В свои сорок пять мой сосед стал дедушкой в квадрате.
--“Так что можно смело отправляться  туда”,  и он махнул головой вверх.  В глазах его играли искорки полного морального удовлетворения.
--“Не спеши,  сосед,  там нас давно ожидают”, --  ответил я ему с грустной ноткой в голосе.  Он этого не заметил,  или просто,  из такта вежливости  не подал вида,  встав попрощался,   ушел восвояси.
А я один на своем  излюбленном месте.
--“Строитель”, -- слышу  я снова в мыслях   женский голос,  --“Кого хочешь удивить”?
Себя отвечаю   я в полголоса и встаю,  достаю из кармана ветровки связку ключей.