Смотря на солнце

СМОТРЯ НА СОЛНЦЕ
Дженнифер Гротц

То, что в первый раз кажется предательством,
во второй раз превращается в привычку; снимаешь
ручной тормоз, съезжаешь резко вниз по дорожке
задом, а потом ритмично переставляешь ногу с педали на педаль
в течение долгой однообразной поездки. Мы жили там вместе,
на самом верху холма.
 
Мне пора было уходить – мы оба знали это,
но за всё лето не сказали об этом ни слова. Пока ты
ты был на работе, я строила до потолка ряды из коробок,
обматывая их липкой лентой,
которая обязательно издавала резкий разрывающийся звук.
Мы всегда здоровались за столом и были необычайно любезны.
Ночью спали вместе, под одним одеялом,
и тела наши пылали жаром, когда мы случайно прижимались друг к другу.
 
Стоял июль. Каждый раз, уходя из дому, я чувствовала себя
школьницей. И думала только о том,
почему бы тебе не уехать вместе со мной.
Сейчас я понимаю, каких усилий тебе стоило не мешать мне.
В тот последний день я стояла
в помятом платье, обняв тебя.
Наконец ты прошептал мне на ухо,
что пора садиться за руль, а затем терпеливо подождал,
пока я достаточно успокоюсь, чтобы включить зажигание.
 
Только тогда мы поняли: что такое
дойти в любви до конца, а затем идти дальше.
 
Как же ты чувствовал себя, оставшись один в совсем пустом доме?
И почему это произошло?
Не знаю, как мы продолжаем жить
в мире, где всё происходит непонятно почему.
 
October 12, 2017
Черновой перевод: 12 октября 2017 года

STARING INTO THE SUN
Jennifer Grotz

What had been treacherous the first time
had become second nature, releasing
the emergency brake, then rolling backwards
in little bursts, braking the whole way down
the long steep drive. Back then
we lived on the top of a hill.
 
I was leaving—the thing we both knew
and didn’t speak of all summer. While you
were at work, I built a brown skyline of boxes,
sealed them with a roll of tape
that made an incessant ripping sound.
We were cheerful at dinner and unusually kind.
At night we slept under a single sheet,
our bodies a furnace if curled together.
 
It was July. I could feel my pupils contract
when I went outside. Back then I thought only about
how you wouldn’t come with me.
Now I consider what it took for you to help me go.
On that last day. When I stood
in a wrinkled dress with aching arms.
When there was only your mouth at my ear
whispering to get in the truck, then wait
until I was calm enough to turn the key.
 
Only then did we know. How it felt
to have loved to the end, and then past the very end.
 
What did you do, left up there in the empty house?
I don’t know why. I
don’t know how we keep living
in a world that never explains why.