Город

Город влажными крышами спящих тихонько повсюду огромных домов
Тыкает в небо будто щенок в материнское пузо детским носом:
Слепой и не осознавший беспомощность заасфальтированных оков,
Въедается в облачный горизонт испещрённым, изорванным торсом.

Горы грудями острящимися и круглящимися очаровательно робко
Прячутся в зарослях леса средь сосен и мха, растущего вглубь.
Дремотное солнце ладонями тёплыми, светлыми и несмелыми кротко
Водит по телу земли, светящемуся и обнажившему первозданную суть.

Реки текут под мостами, блестят, обогретые накалившимся днём,
Рыбы косяк озорной приветливо головастиков встретил на мели.
Облитый прошедшим неслышно с утра и иссохшим доселе дождём,
Куст сирени приник и заснул в зацветающем и благоухающем хмеле.

Голуби оживлённо воркуют на высохших крышах бетонных домов,
Изысками дивными непостоянных хозяев насытив бока в оперении...
О чём говорят они? Может о том, что у птичьих верховных богов
Будут сегодня молить о кормильца неслыханно щедрого избавлении...

Руки костлявые бережливо несут корешки непрочитанных ещё книг,
Листают страницы, поглаживая по привычке, изъятой однажды где-то;
Глаза сиротливо неспешно по тексту бегут, уносясь в небеса в тот же миг -
Тексты прочитанного тянутся длинными нитями, рождая мысль, ведомую светом.

Солнце вечернее, поглощённое кровожадным, прожорливым горизонтом,
Красками тёплыми окрасило облака уходящего дня во всю ослабевшую мочь
И скрылось, оставив свой трон многочисленному величественному бомонду,
Восседающему выше, чем птицы летают, хвалящему Луну и пришедшую ночь.