Елизавета Фёдоровна. Из цикла Царская дорога

1

Белый ангел Москвы –
                величал так княгиню народ.
Но не путать с народом, прошу,
                голытьбу инородную.
Цвет России святой
                самозванцы пустили в расход,
а вот душу её
                всё же, как ни пытались, не продали.

На холодной заре
                есть кому помолиться за нас.
Есть за что умирать на земле,
                обескровленной бедами.
В тихом усовском храме стою,
                перед ликом склонясь:
мы тебя не забыли, княгиня,
                не сдали, не предали.

И становятся мысли о жизни
                прозрачней стекла
под покровом высокой судьбы
                Лисаветы и Сергия.
Время царской дорогой идти –
                она в сердце легла.
Ни забвения нет, ни предела
                делам милосердия.


2

К ограде каменной, запретной
в пределах усовской версты,
к усадьбе, Вяземским воспетой,
приводят прошлого следы.

Жизнь в этой волости сосновой
текла обычной чередой,
когда готовился терновый
венец подвижнице святой.

И, видно, только небо знало
незримую событий суть,
что у последнего причала
суждён ей в шахту смертный путь.

У справедливости небесной
свои законы и права.
Я верю, воспарив над бездной,
она в успении – жива.

И в богородничных палатах
о всех, забывших долг и честь,
за всех, от крови бесноватых,
всечасно молится поднесь.