Краткая история нашего ХХ века

            ОТ ПЕРВОЙ КО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ

     Автор Игорь Бестужев-Лада.

 Игорь Васильевич Бестужев-Лада(1927-2015), советский и российский учёный, историк, социолог и футуролог, специалист в области социального прогнозирования и глобалистики. Доктор исторических наук, профессор. Заслуженный деятель науки РСФСР. Лауреат золотой медали Н. Д. Кондратьева 2001 года «за выдающийся вклад в развитие общественных наук».
Автор нескольких десятков монографий и брошюр, свыше двух тысяч статей в периодических изданиях.

  https://ru.wikipedia.org/wiki/ Бестужев-Лада, Игорь Васильевич

 «В 20-х годах вышла знаменитая «Краткая история мира» Герберта Уэллса. Он писал свой труд, образно говоря, на развалинах Европы, ещё дымившихся после только что закончившейся Первой мировой войны. Три чувства определяли в то время социальную психологию людей, способных хоть немного подняться над уровнем житейского болота, с его всепоглощающей борьбой за существование.

 Во-первых, чувство, близкое к отчаянию от сознания собственного бессилия перед лицом вполне реальной возможности продолжения или повторения бессмысленной бойни, унесшей миллионы жизней, принесшей горе в десятки миллионов семей. Это чувство порождало политическую пассивность, апатию, на почве которой тут же стал буйно разрастаться чертополох всяческих политических шарлатанов, обещавших, если им дадут власть, мир, благосостояние, всеобщее счастье...

 Во -вторых, чувство ожесточения, обостряемое горечью поражения у побежденных и страхом перед реваншем у победителей. Это чувство создавало благоприятную почву для возникновения воинствующего национализма у малых наций и шовинизма у наций великих, а на такой почве, как известно, политический авантюризм различного толка расцветает особенно пышно.

 Наконец, в-третьих, чувство надежды, связанной со страстным желанием во что бы то ни стало устранить опасность развязывания новой мировой войны, предотвратить те беды, которые могли обрушиться на людей в случае её начала. Это чувство подогревалось широковещательной рекламой только что созданной Лиги Наций, способной, казалось, водворить мир и порядок на истерзанной Земле. И в то же время оно, это чувство, убаюкивало, делало людей беззащитными перед реальной угрозой политического авантюризма.

 Первую мировую войну развязали шесть великих держав, которым принадлежал решающий голос в международных отношениях того времени. Великобритания, Германия, Франция, Россия, Австро-Венгрия и Италия. Они признавались «великими» не только формально: лишь им предоставлялось право обмениваться послами, прочие должны были ограничиваться посланниками или дипломатами еще более низкого ранга. Главное, они фактически вершили судьбы мира, а все другие государства являлись лишь объектами их политики и могли преследовать собственные интересы лишь в союзе с той или иной из «великих».

 Правда, ко времени начала Первой мировой войны нараставшая военно-политическая мощь США и Японии фактически вводила их в круг великих держав, но формально они стали вровень с последними лишь в ходе самой войны. Впрочем, в США сохранялись сильные традиции изоляционизма, принципиального «невмешательства» в дела европейского гадюшника, за исключением тех случаев, когда ход событий становился опасным для самих США, как это произошло в 1917 году, когда революция и развал армии в России создали реальную угрозу победы Германии и ее последующего мирового господства. Именно изоляционизм побудил правительство США отказаться от членства в Лиге Наций. Что касается Японии, то потребовалось время, чтобы заставить великие державы считаться с этой азиатской страной как с равной.

 После войны из числа великих держав выпали побежденная Германия и распавшаяся Австро-Венгрия, а также обессиленная гражданской войной Россия. В Совете Лиги Наций решающий голос стал принадлежать четырем государствам, сохранившим или обретшим статус «великих»: Великобритании, Франции, Италии и Японии. Именно они являлись постоянными членами Совета, тогда как еще четыре «непостоянных» входили в него лишь для проформы. Да и среди четырёх «постоянных» верховодили фактически два первых, тогда как остальные два пребывали скорее в постоянной обиде на хозяев положения.

 Казалось, достаточно ввести в состав постоянных членов Совета Лиги Наций США (если они откажутся от политики изоляционизма), Германию и Россию, если те обретут политическую стабильность и вернутся в мировое сообщество не как потенциальные агрессоры, и некому уже будет развязывать новые мировые войны, вообще некому будет противоречить любым постановлениям Совета Лиги Наций. Но если в Соединенных Штатах отказа от политики изоляционизма можно было добиться путем обычной в демократическом обществе партийной борьбы, то с Германией и Россией дело обстояло намного сложнее.

 В России, которая была доведена до крайности совершенно бессмысленной для нее бойней, унесшей миллионы жизней, и поставлена на грань массового голода, вспыхнула революция. Была свергнута тысячелетняя монархия. Однако сформированное парламентом Временное правительство вынуждено было продолжать войну и отказывалось до ее окончания от каких-либо реформ. Между тем крестьяне, составлявшие более 4/5 населения страны, требовали раздела огромных помещичьих латифундий, занимавших большую часть земель. Это было их единственной надеждой повысить уровень жизни в условиях низкопродуктивного, экстенсивного сельского хозяйства.

 Рабочие, чей уровень жизни тоже был намного ниже западноевропейского, а степень эксплуатации их труда намного выше, отстаивали свои требования столь же настойчиво. Кроме того, на окраинах России в связи с падением Российской империи оживилось национальное движение. Все громче стали звучать требования отделения от России. В таких условиях отказ от реформ, или хотя бы от обещаний их проведения, был для правительства поистине самоубийством.

 На волне растущего недовольства народных масс кучка коммунистических фанатиков-авантюристов во главе с Лениным, опираясь на хорошо организованную военизированную партию, совершила 7 ноября 1917 года государственный переворот, свергла Временное правительство, сформировала пятимиллионную Красную Армию и ее силами, а также широкомасштабным террором подавила все попытки к сопротивлению, одержав победу в гражданской войне над вдесятеро уступавшими по численности белыми армиями, которые были разбиты поодиночке. Коммунисты пришли к власти под лозунгами: «Мир — народам!», «Земля — крестьянам!», «Заводы — рабочим!», «Свобода — угнетенным нациям!» и открыто взяли курс на мировую социалистическую революцию, спровоцировав такие же попытки государственных переворотов в Германии, Венгрии, Финляндии и ряде других стран, впрочем, быстро подавленные. С Германией в марте 1918 года был заключен мир на условиях полной капитуляции России, от которой были отторгнуты Украина, Белоруссия, Литва, Латвия, Эстония и на которую была наложена огромная контрибуция.
 
 Помещичьи земли действительно были разделены между крестьянами. Но вместе с тем между бедными крестьянами были разделены также земли крестьян богатых, что резко подорвало продуктивность сельского хозяйства. Остался пустым звуком лозунг «Заводы — рабочим!», тем более что хозяйство страны было ввергнуто гражданской войной в полную разруху. Наконец, национальные чаяния народов России нашли свое воплощение в учреждении Российской Федеративной республики, а затем, в 1922 году в создании некоего подобия конфедерации — Союза Советских Социалистических Республик. Но фактически, особенно в условиях гражданской войны и послевоенной разрухи, Россия была и осталась жёстко унитарным государством.

 Придя к власти, коммунисты, как и всякие доктринёры-фанатики, стали проводить в жизнь свою доктрину, которая в практической своей части сводилась к трем основным пунктам. Дестратификация общества, или ликвидация, всюду и на все времена деления его на «высший», «средний» и «низший» классы. Создание «социально однородного», «бесклассового» общества, состоящего из одинаковых «работников всемирной, великой армии труда».

 На практике это обернулось истреблением или изгнанием не только «аристократии крови», знати и дворянства, но и «аристократии духа», интеллигенции, разума и совести каждой нации. Истреблением и разорением не только крупной, но и средней и даже мелкой буржуазии, подавлением самого духа предпринимательства и превращением десятков миллионов людей в деморализованных люмпенов.

 Наконец, разорением крестьянства, которому обещали землю, а вместо этого несколько лет подряд грабили, безвозмездно отбирая почти весь урожай, и которое в довершение ко всему принялись насильно загонять в колхозы и совхозы, с самого же начала (еще в 1918 г.!) показавшие свою полную неконкурентоспособность с частными хозяйствами, дававшими вдесятеро бОльшие урожаи. Кстати, само классовое деление никуда не делось. Просто, вместо старого «высшего класса», состоявшего из крупных земельных и финансово-промышленных магнатов, а также верхушки бюрократии, появилась «номенклатура» высших партийных и государственных чиновников, названная так по «номенклатурным спискам» соответствующих должностей).

 Место старого «среднего класса», в который входили средняя и большая часть мелкой буржуазии, а также «рабочая аристократия» и зажиточное крестьянство, наконец, деятели науки, искусства, священники, заняло все то же чиновничество средней руки плюс деятели науки и искусства, согласившиеся обслуживать «номенклатуру». Что касается «низшего класса», в котором раньше обретались бедняки-крестьяне, неквалифицированные рабочие и разные деклассированные элементы, составлявшие «дно общества», то к нему было отнесено подавляющее большинство населения страны, практически все без исключения крестьяне, рабочие и мелкие служащие.

 Демаркетизация экономики, или замена рыночных механизмов спроса-предложения жёстким централизованным планированием производства и карточным распределением продукции. Результатом явились тотальный дефицит всего и вся, быстрый рост «черного рынка» и фантастическое обогащение разнообразных перекупщиков. Демонетаризация финансов, или замена конвертируемой «жесткой» валюты, ценность которой определяется консорциумом банков сообразно ее золотому или иному эквивалентному обеспечению, валютой «мягкой», ничем не обеспеченной и, следовательно, «неконвертируемой», печатаемой в любых количествах, определяемых по усмотрению правительства.

 Соблазн решать все экономические проблемы с помощью печатного станка пересилил соображения разума. Результатом явилась немедленная гиперинфляция: зарплаты и цены стали быстро подниматься с десятков и сотен рублей до десятков и сотен тысяч, а затем и до десятков и сотен миллионов, так что вскоре бумажные деньги потеряли всякую ценность, перестали быть стимулом труда и средством обращения, люди все чаще предпочитали плату или обмен «натурой», т. е. продовольственными или промышленными товарами. В конечном счете уже к концу 1920 года, несмотря на победу в гражданской войне, пребывавшее в московском Кремле советское правительство оказалось на грани катастрофы: экономика страны была не только развалена, но и дезорганизована.

 Против советской власти началась самая настоящая крестьянская война. Стало увеличиваться число рабочих забастовок. Наконец, заколебалась опора власти, пятимиллионная армия, в которой начались бунты. Вопреки мнению большинства своих единомышленников, настаивавших на продолжении взятого курса, Ленин весной 1921 года признал катастрофичность ситуации, призвал «коренным образом пересмотреть нашу точку зрения на марксизм и провозгласил «новую экономическую политику». Допустил возрождение буржуазии и крестьянства, восстановление рыночных механизмов, заменил обесцененные бумажки конвертируемой валютой, базирующейся на золотом и серебряном эквивалентах. Страна получила передышку. Но не надолго».

 Продолжение истории в следующей публикации.

  19.05.2019