прошло. годное. сборник

                ПРОШЛО./ГОДНОЕ.


1. Невнятная прелюдия.
2. С нуля.
3. Песнь восхождения.
4. Злоба.
5. Пушкин и смерть.
6. Небо.
7. Обед званых.
8. Гадание.
9. Фантазия.
10. Новый поиск.
11. Они.
12. Человек презрен.
13. Притча о блудном сыне.
14. Нытьё.
15. Всё окончится.
16. Смерть.
17. Слепь.
18. Мой новый год.
19. В клетке.
20. Впереди.
21. Нужно
22. Листочек фиговый.
23. Нигилист.
24. На этих путях.









1. Невнятная прелюдия.

Промыть глаза и всё, конечно, в спешке,
как дел полно и запах пустоты.
Бежит вода – берите, пейте.
Съешьте: дарован каждому
неглоданый кусок сырой земли.

Был собран мир, мгновенно рассыпаясь.
Время идёт, не зная слова «стоп».
Стремленьем жить вновь завязалась завязь
и годно то, что было в прошлый год.

В ворохе слов, напиханных в бумажки
сумбуры нервных криков прописных
прожитых и пылящихся в году вчерашнем,
но они были, и не было иных.

Между вчера и завтра есть сегодня,
но во всех трёх присутствует всегда
какое-то незыблемого вроде –
по-крайней мере мои чувства мало изменяются.

Рожденьем фраз нечёсаных корёжась,
спаяв в одно все «против» и все «за»,
и в слове «ДА» – «НЕТ» проступает съёжась,
и в слове «НЕТ» открыто смотрит «ДА».

2. С нуля.

Спотыкнувшихся в грязь,
захлебнувшихся всласть,
провалившихся в мир
подзакрученных дыр
убегала вода,
вечерела земля,
выгорала звезда –
уходила туда,
где
заступившие в жизнь,
преступившие мир,
миновавшие крюк
подзакрученных дыр
начинали с нуля,
сотворялась земля,
возгоралась звезда
уже нового дня.




3. Песнь восхождения

Я жгу себя.
Как в похоронном марше
слетают с языка слова.
Души ребёнок миру не продавшись,
отбросив прошлое, вновь начинает жизнь с нуля.

Я вновь живу.
Во славу жизни гимны
одолевают тяготенье в смерть.
Я вновь дышу
и все сомненья мнимы:
средь «быть или не быть» положено хотеть.

Вновь высота
главою непокорною взнеслась.
На столб позора нечего так ошарашенно и пристально глазеть.
Я ухожу, оставив двери настежь
дома вчерашнего, где ожиданье довелось перетерпеть.

Жильё мне новое
День Новый уготовив,
зовёт к себе, в сегодня снизойдя.
Что мне с того, что в затхлом ворохе письмён истории
моего имени не будет и следа?!


Я вновь живу.
Я выхожу к ответу.
Во мне идёт какой-то жаркий, жуткий, неустанный разговор.
Все мои прошлые обеты и декреты
ожили, смотрят – и их взор в упор.

Я схоронил,
я закопал в могилу
весь мусор увядающей души.
Огонь горит и набирает силу,
и обстоятельствам уже не затушить

сжигающей живительности пламя
наивных, но незыблемых надежд.
Я ухожу. Уже наполовину там я,
и несвобод объятье уз не держит.

Никто не вправе воротить с дороги,
которою влечёт глубинный дар.
Каждой тюрьме и каждому острогу
своя свобода, выход свой и свой кошмар.

Пусть озарение всегда помимо логик,
пусть восхожденьем овладеет время миг,
пусть предо мной вотще бушует море
событий, и пусть в пустынях удушья мёртвости
раздастся возопивших крик,

пусть недоверием трещит и блещет мелочь,
пусть спотыкаются невнятностью громоздкие слова,
пусть вразнобой дрожат и скачут нервы,
пусть будет моя жизнь права.

4. Злоба.

Мир заражает злобой.
Попробуй не напейся, попробуй.
Злобой до белого каления.
Щупальцы проникновения.
Удавка хитросплетения.
Место для преткновения.

Мир заражает злобой.
Злоба бесплодных действий.
Злоба бесплодных мыслей.
Загнанным зверем бейся –
клетку лишь только чувствуй.

Нервы плохие стали.
Негожими нервы стали.
Импульс в тебя направлен,
импульс в тебя отправлен:
– принимай!
– получил?!
– слушай:
как вскипит набекрень кукушка,
как зло проползло в душу,
как злоба выходит наружу,
как мир заражает душу.

Игры навроде пинг-понга:
шарик туда и обратно.
Злоба кипит, злоба.
Мир заражает злобой.
Жить по его законам –
значит, утратить себя:
тропа преступления
открыта для загнанных в угол,
открыта для зверя в клетке.
Открытые двери в небо,
открытые двери в петлю.

Смешно, ведь я против бунта,
смешно, ведь я чту порядок.
Говорят, что мир не переделать будто,
только – мало ли что говорят?

Цепкие впились крючочки.
Впились цепко крючки.
Сплошные, без счёта крючки.
–Торговля. Везде торговля.
Механизм грабежа в законе:
лица укромно спрятаны,
ширмой закона схоронены.
Вечно я всем что-то должен.
Мне ничего не должны.

Ловко воткнулась шпилька,
ловко опутала вязь.
Ловцов паутина липкая.
Цель – обобрать до нитки,
цель – втоптать тебя в свою грязь.
Ядом шипят змеи,
душу грызут вши,
объятья хватают шею,
глаза мозолят пигмеи –
липкость тенденций растленных.
Узел развязан. – Свяжи!
Одним в одно завяжи.
Душу в одно свяжи.

Мир заражает злобой.
Мир убивает тело.
Мир разлагает душу.
Яблоко грязное кушал? –
миром запятнан то же.
Кто не от мира сего?! –
Всяк здесь рождён, живёт.
Кто живёт верой в богов?,
кто здесь любит врагов?,
кто здесь пощёчин не бьёт?,
что здесь ещё бесплатно?,
чья душа без пятна? –
все поголовно развратны:
мир, человек, страна. –
Чувств наваждения
сразу швыряют в угол,
сразу вздымают злобу.
Чувства идут по кругу:
попробуй не убей, попробуй,
попробуй не ударь, попробуй.

В ударе всегда есть повод
осмыслив, отдать обратно –
чтобы умножить злобу,
чтобы посеять жатву.
Злоба влечёт бессилие.
Злоба влечёт насилие.
Злоба есть повод к усилию
выхода в светлый мир:
ты запускаешь корни
в чуждый, враждебный мир
и, раскаляясь от злобы
выходишь в другой мир –
вот он, - другой мир!
Я – сотворяю мир.
Мир заражает злобой.
Я заражаю мир.
Я очищаю душу
выдумывая свой собственный мир.

Я выхожу из себя.
Я ухожу от себя.
Я нахожусь вне себя.
Я – перестал быть собой.
Зверь становится мной.
Я ухожу в себя.
Я устремляюсь к себе.
Я возвращаюсь в себя,
человечность прияв в себя.
Я стал совершенно другой
мир обретая свой.

Миру не нужен свет.
«Мир мой даю вам».
Злобы сполна во мне.
Перестав доверять пустоте,
Утомившись блуждать во тьме
Я свет нахожу только там.
Я свет обретаю там.
«Мир мой даю вам».*
                *Ев. от Иоанна 14:27

5. Пушкин и смерть.

Люди живут по-разному,
и – умирают то же.
Я не люблю грязное.
Мне нравится острый ножик.
Я – не убийца, нет.
Тем более я – не вор.
Нож это «да» и «нет» -
анализ, вердикт, приговор.

Пушкин хотел повеситься:
мне снился сегодня сон,
только пуля Дантеса
стала судьбой его.
Осталась его шкатулка –
Пушкин её берёг.
На ней странный узор бисером,
где словно шифром вписана
сокровенная мысль его.

Сон часто разит болотом,
если силён негатив.
Но, осознавши что-то
творится день впереди.
Здесь словно идёт игра:
реальность бросает камни
и подсознанка из сна
ей отвечает так же.

Мне так же снилась хозяйка,
которую каждый ждёт.
Когда она в дом заявится –
все вещи она приберёт,
порядок свой наведёт.
Не сознанный сон душит.
Я беру острый нож
и смысл отрезая от чуши
смотрю, получилось что.

Вешалка – дело грязное.
Над каждым довлеет судьба.
Смерть грозною, злой хозяйкой
в своё время
приберёт в свой покой тебя.
Пушкин – всего лишь символ
мутного, липкого сна.
Тело сгниёт в могиле
и Пушкин почил в могиле,
но, тленье своё пересилив
вошёл какой-то частью в тебя.

Дальше я режу вывод,
который многим смешон:
на смерть я смотрю брезгливо,
но – слово есть вещь, что наполняет дом.
Я становлюсь жадным,
вещами набив дом –
словом горючим, красным
веря в то,
что не напрасен дом
и вещи (они же шкатулки) которые в нём.
Днём каждый день спешка.
Иллюзий в башке нет.
Я обнаруживаю себя между:
на грани, где жизнь и смерть.

6. Небо

Зловещее небо молчит.
Зловеще…
Молчит…
Зловещее…
Звёзды мерцают и блещут.
Молчит…
И чувство утрачено вещее.
Загадка разлита, размыта.
Громадным колесом вперёд
под маской реалий сокрытый
истории вихрь и ход.
Навязла, налипла мелочь.
Мандраж колбасит с утра.
Слаб человек и ждёт немочь
когда-нибудь
народ и страну и тебя.
Время впадает в вечность.
Радость. Страдание. Смерть.
Вопросы судьбы человечества
воли вершат в борьбе.
Сверхволи взывают к тебе.
Имеют нужду в тебе.

7. Обед званых (на фоне прошлых дней)

Затхлость перед бурей,
время из резины,
серые черешни,
сладкие картины
на телеэкране
на переднем крае.
На фоне прошлых дней…
О! – Кровожадное
поевшее людей  - ВЕЛИЧИЕ!
В дворце,
на званом приёме
радетели счастья страны
торжественно речи толкают
и чинно звенит звон посуды
и важные гости сидят.
Фигуры осанкой осанисты
и – царственны
наружность, повадки и лбы!
На лицах серьёзной печатью
весь груз государственной думы
как камень тяжёлый незыблем.
И мудры недвижные взоры –
всё знают! – все бездны, все горы
сквозь них устремившейся к счастью
его заслужившей страны
в тернистом венце испытаний
многовекового пути.

Не взгляд, но благой дивный светоч!
– Провидец  молчит прозорливый.
Единым надёжным путём
ведёт он и небом влеком.
Сомнений не может здесь быть:
он – кормчий, и знает куда!

И звучно заздравные тосты
пронзают широкие залы,
возносятся вверх, в потолок
роскошные люстры колебля.
Обслуга угодливо движется
тележки с едою катая.
И звон раздаётся посуды!
И ломятся пищей столы!

Средь трапезы – блеск остроумностей
и говор серьёзных бесед
творимых легко, мимоходом
с уверенным жестом изящным. –
Цвет нации!
Вся соль страны! –
в едином и знаковом месте
собралась в собраньи застольном. –
Триумфа торжественный день!
Глаза – словно лампы горят!
Хрусталь преломляет лучи
и пенно напитки шипят,
И званые гости их пьют
с икрой закусив бутербродом….

Порою – смешно не до шуток.
Порою – проснёшься в чесотке.
Порою – становится страшно
взглянувши на лица, в глаза,
взглянувши поближе в лицо.
Корабль куда-то плывёт.
С веслом стоит раб мускулистый,
за ним разношерстна дружина
готова, конечно, на многое,
готова на всё и про вся.
Чуть выше – ворона летает
и с неба доносится: «ка-а-а-р-рр»!
Зубчатые стены Кремлёвские
бесхитростной песне в безмолвье внимают.
Я знаю, что я – заблуждаюсь.

8. Гадание.

Гамлет переставая быть Гамлетом
становится персонажем из «мёртвых душ».
Получивший надел в аренду
овладевает вещами (оклеивает мир ярлыками)
в трёх шагах от двери,
за которой никто никому не нужен (мало кто кому-нибудь нужен).

Положение – щекотливо
и каждый, живущий токмо собою
хочет знать только то, что касается его собственного «я».
Но, когда ты прёшь наобум словно ведомый чем-то большим,
то уже смеёшься и говоришь: «ерунда».

Превосходство – чистейшей воды фикция:
кто захочет узреть, тот узреет ложь.
Взгляды Чичикова, Ноздрёва, Коробочки, Собакевича, Городничего и прочих,
словно ниточкой двигаются тем инстинктом, которому имя «вошь».

Кто за многих в ответе – тому гораздо труднее,
но – на каждого Гамлета есть своя судьба.
Я сижу и гадаю, хоть нет ничего гаданья глупее.
Вероятней всего – впереди  война.
Снова, опять: война.

9. Фантазия.

Я, наверное, стал сволочью:
мне погибших в Ницце не жалко.
Злобный повар на борщ овощи
режет, режет мяса куски на жарку.
Из души словно что-то утратилось –
благолепья, видать, бельмо.
Я страданьям чужим не радуюсь,
но смотрю в мир серьёзно.
Канитель мишуры розовой.
Смысл жизни один: потреблять.
В двери лупят удары грозные:
что ты можешь не брать, но дать?
Суета как побег в царство сонное.
Основанья лишён дом.
Разлетится стекло оконное,
враг нагрянет со всех сторон.
Разбегутся охранные шавки.
Лопнет всё, как гнилой пузырь.
В кутерьме растерянной давки
поживится воскресший упырь.
Закружит хоровод предательств.
Прикрываясь благой идеей
поползут из щелей самозванцы
за приманкой, в петлю на шею.

То ли что- то уже было?
То ль грозится опять вновь?
То ли действо минует мимо?
То ль всегда нужно быть готовым?
Это – только моя фантазия.
Это – в сущности,  мой страх.
Исполняют роль эвтаназии
речи о могуществе, что лишь на словах.
Я не вижу движенья к обратному.
Допускаю, что я – слеп.
Вопреки желанью злорадному
будем верить, что у дома прочны скрепы.

10. Поиск.

Я молчу как рыба.
Это – новый поиск.
Не понявший то есть.
Неприлично ибо.
Грязевой осадок.
Сжитая досада.
Сжитая частично.
Рецидив. Вторичность.

Ледяное что-то
неизбывно возле,
неизбывно рядом.
Чувство обострилось.
Что за чувство? – Страх.

Невнятная прелюдия.
Отказавший транспорт.
Бывшие сигналы.
Не желали – спали.
Как оглохло ухо.
Как распёрло, вспухло.
Не понявший то есть.
Глупенькая повесть:
смехотворна то есть.
Ищет, новый поиск.

Разбросало
запчастей навалом.
Механизм не пашет
башенного крана.
Нецельность угнетала.
Но –
всё большое – в малом,
целое в осколках,
башня в обезбашенном.

Ожиданье мысли.
Подготовка чаши.
Расхлебанье каши.
Я молчу как рыба.

11. Они.

Если я не буду отдавать,
то они меня задушат –
те, которые внутри меня,
те, которые растут и жаждут выйти,
те, которые внутри меня;
все они хотят наружу
выскочить, уйти на воздух,
словно на разведку –
фактов нахватать, себя уравновесить,
высказать и что-то осознать,
вгрызться злобной шавкою-собакой,
грубым словом раздражить, обхаять
и погладить, приласкать, как мама,
и в глаза сосредоточенно смотреть
молча намекая пагубный вопрос.
…Если я не буду отдавать…
Ибо им охота очень жить.























12. Человек презрен.

Что мной подразумевается под термином «ничто»?
При условии атеистического (обезбоженного) сознания «ничто» есть словно некая высшая точка этого сознания, побывав на которой невозможно  не сделать далеко идущие выводы.

«…и ничего во всей природе
                благословить он не хотел.»
      А. С. Пушкин


Кто не уходит в жизнь свою –
тот попадёт в чужую.
………………………………………………………………

 I  Слишком простой человек.


                Эти люди
                не знают
                что
                такое НИЧТО
                люди эти…
……………………………………………………………


Человек согбен, человек согбен,
человек поверхностен и презрен.
Набивает брюхо
голову и дух озаботив тем
лишь,
чтоб не пустело брюхо.
Мне бы только жрать, мне бы только жрать,
много-много блюд понаиспытать,
понаощущать, понаощущать.
Поднаевшися
зрелищ  повкушать да похохотать,
понаощущать, понаощущать.
Ухватить кусок,
да удрать в свой бок,
в свою кривь и вкось:
«чтобы мне – жилось»!
«эх! – чтоб в тепле  жилось! чтоб в дворце жилось!»
Продлевать себя
в сыновьях и днях
и остаться жить
навека, всегда –
в поколениях размножаюсь я!
И вонять, смердеть, и добро иметь – барахло иметь,
и глаза не сметь
шире разевать, и бояться смерти,
за себя дрожать, брюхом дорожа.

Человек презрен, человек презрен.
Как хомяк гребущий
под себя,
как суслик
нос по ветру вертит, да как шмыгнет шустро,
или крыса нагла как.
Как ответный нерв,
как кичливый прах,
как двуногий червь
под булавкою извивается,
как погладь его –
расплывается, расслабляется, улыбается.

Как ядрёна вошь – сам себе хорош,
как любовь к себе – копит грязь в душе,
и смешон порыв
помыслов благих, помыслов иных,
как неверие
в превысокий смысл,
углубление
в поднаготный низ,
как инстинкт измены
мелочью разменной,
как заслонка в лбах,
как печать в мозгах,
как не слышит слух,
как удушен дух,
не желая видеть,
отвращаясь зреть
далее обыденого –
добра в имуществе.
Недовознесённо
мимо жизнь проносится,
недочеловек недовозносится.

Человек согбен, человек согбен.
Человек презрен, человек презрен.
Недочеловек – просто человек, слишком человек –
есть животное.


II   Сверхчеловек, сверхобщества.
 Что такое фашизм? – Это
                презрение, только презрение,
                в котором нет напрочь
                никакой любви.
                И разве фашизм это только то,
                что было в нацистской Германии?
……………………………………………………………………..

а)
Человек надмен, человек надмен.
Человек поверхностен и презрен.
Вонь да пепел, тлен.
Человек презрен.
Посмердит, умрёт –
вот он, смысл: вот!
В этом вся и суть –
посмердеть,
сдохнуть.
В этом вся и суть,
в этом вся и жуть.
Мёртвые всегда.
Мёртвые везде.
– Презирай раба! Живи сверхидеей!!

Человек презрен! Человек презрен!
– Мне б попрезирать, мне б попрезирать!
В тех, кто просто жрать
сверху поплевать,
сверху презирать.
Мне б повелевать,
власть поощущать.
Мне бы попинать
сапогом
тех, в кого плевать.
Можно убивать? –
ДОлжно убивать,
если выгоду невозможно взять!

Человек надмен, человек надмен.
Человек поверхностен и презрен.
Презирай других,
возвеличь себя  –
возвеличь своих, как людей иных,
сверхлюдей больших, удалых, лихих.
Самомнения. Сверхвеличия.
Поимей раба, дрессируй раба.
Живи сверхидеей:
белой костью – ты,
грязной кровью – раб.
Сверхмораль. Сверхправило.
Сверхзакон сверхверы.
Сама жизнь наставила, сама жизнь направила,
ткнула и заставила:
не имеешь ты, – то тебя имеют.

б)
Человек презрен! Человек презрен!
Высоко и сверх – высоко взлетел!
Презирай людей.
Возвеличь себя.
В этом сверхидея – вот сверхистина!
Презирай других:
сверхидея вот!
По тропе идти –
под уклон идти.
Уклон выведет, уклон приведёт:
всё в фашизм придёт!

Мы – сверхнация!
Мы – сверхпартия!
Высшей воли сверхлюдей сверхорганизация!
Сверхвеликий груз!
Сверхвысокий долг!
С нами, с нами гот мит унс                (got mit uns)
хоть и нет его –
я убил его,
ты убил его.
Только с нами Бог!
Толкай падающее!
Жалость есть порок –
будь безжалостным!
Мир дрожит пускай
к вящей славе!
В башках – свастика
Убер алес!                (uber alles)
Наш священный орден
сплошь из чистой крови.
Сверхпартайгеносе.                (parteigenosse)
Слава ГЭроям!
«Згынуть ворогы                « Згинуть вороги
як роса на сонци!                Як роса на сонцi
Запануем мы,                запануэм ми,
браття,                браття,
не тильки                не тiлькi
у свойий сторонци!»                у своjй сторонцi»
«Кровью ворогыв                «Кров’ю ворогив
Днипро переповныця                Днiпро переповниця
и лыше тоди                I лише тодi
Богови помолымся!»                Боговi помолимся»
Человек презрен –
лишь за нитки дёргай.
Подстрекай, взожги
смертоносность оргий.
Узок тесный круг
для широких масс.
Мы – есть мозг и дух,
высота, идея,
люд – есть зад и мясо!

Человек презрен!
Посвящённый – прав!
Посвящённый – брат.
Человек презрен:
наш единый взгляд.
Посвящённые – это партия!
Это парень – свой!
Этот – сволочь, враг!
Оболги его! Испогань его! Уничтожь его!
Посвящённые – это партия!
На бесчестье право –
можно всё, что хочешь.
Учиняй расправы!
Делов наворотим! Делов натворим!
Понавытворяем!
Подчиняйся, тварь! Ползай под ногами!
Не теряйся, правь!
Добивай, не морщись!
Тот, кто не дерзает –
обречён к позорищу.
Право управлять,
свою мысль вдалбливать.
Навязать понятия
равному, не равному –
донести до каждого.
Каждому – своё!
Труд – освобождает!
Думай так, как принято.
Вскармливать птенцов
Сверхидеей сызмальства.
Покажи пример,
свою смену вырасти:
благородным – верх,
а презренным – низости.
Настрочи закон,
обоснуй фундамент.
Право заправлять,
право толковать –
Право наших сект, право наших каст, право наших кланов.
Родственность по крови,
родственность идеи,
родственность натуры по повадкам, чувствам –
шаблон, униформа,
формат слепых точек зрения.
Вырежь отклонение!
Свободы отсутствие
выдай за присутствие.
Свои люди – там.
Свои люди – здесь.
Мы – равнее равных.
Кто бунтует там? –
Урезонить спесь!
Наказать, скрутить,
по балде нащёлкать:
не пристало быть
овце промеж волков.
Право резать, стричь,
собирать удои,
право на величие –
есть судьба достойных.

Осознай Ничто –
мрачный анекдот.
Высший человек –
всюду власть его.
Пустоты адепты.
Веры мрачной братство.
Всеохватность секты!
– Да крепчает братство!

в)
Закулисный ход.
Принародный цирк.
Кулуарный сговор
правящих элит.
Людоедский взгляд
благородных каст.
Помягченье нравов
сути не меняет.
Узкие круги.
Ремни приводные.
Господа умны
и рабы нужны им.
Деньги – инструмент.
Да побольше зрелищ.
В деньги пусть и верят,
да в живот жиреющий.
Скачут пусть проворней –
добывают средства.
Рабство добровольное –
никуда не денется.

Человек согбен – покорять его
это есть добро,
высшее добро: покорять его и иметь его,
нужен лишь подход –
прикорми его, приласкай его,обкрути его, оседлай его –
только вежливо.
Нашей прихоти
нужны слуги:
грязи, низости,
тяжести нести –
пусть несут и будут,
и несут и будут!

Основное правило – достиженье цели.
Будущее – грянет.
Священная победа
уж не за горами, скоро уж настанет.
Да она уж есть!
Вся почти что здесь! –
Рассмотри, проверь!
Посмотри вокруг,
оцени-ка нас.
Человек презрен –
матерьял и масса.
Мясо чем глупее, наша власть сильнее.
Человек презрен: засевайте семя, взращивайте семя, культивируй племя!
Будет что презреть –
будем властвовать, целый мир имея,
миром управлять, рабов взращивать.
Сверхпрезрение.
Культивация.

Главное – одно:
власть не упускать,
власть не отдавать,
цепкость проявлять,
воли ближних ослаблять,
к власти прибирать,
всё, что нужно – брать,
захватить, держать, проникать, внедрять, обмануть, предать, впаривать, обплетать.
Паутина займов –
деньги правят вами,
мир уловлен нами.
Мир у наших ног.
Наша жизнь – права.
Человек презрен.
Мы все боги для
тех, кто не у дел.
Только наша жизнь!
Только наша смерть!
Мы – правей праветь,
мы – правей иметь,
мы – правей довлеть,
мы – вольны велеть,
мы – вольны волеть.
Мы – человекисверх!

Поднаготна грязь.
Поднаготна кровь.
Мораль для рабов.
Сверхмораль для нас,
потому что власть – высшее добро.
Нашей секты власть, наших кланов власть, наших взглядов власть,
нашей тайны власть.
Мы – правей всего,
мы стоим над всем:
мир у наших ног.
Человек презрен:
вот, он смысл, вот!
Идол – пустота.
Мир у наших ног.
Человек презрен.
Власть даёт
жизнь поправший бог,
превосходства бог,
людей жрущий бог,
мрачной смерти бог.


г)
Вот народ чужой:
всяк чужой – изгой.
Изгой лишний люд.
Разожги вражду:
пусть друг друга бьют,
пусть друг друга жрут.
Поджигай вражду –
разделённый слаб.
Что грозит тебе, твоему господству –
надо стравливать, надо вскармливать,
надо проникать, надобно влезать, надобно мешать,
сверху наседать, сверху назидать,
контролировать,
волю к созиданию –
руинировать.
Пусть идёт война,
а у нас пусть мир.
За пределом, за –
где-то там война:
за пределом, за,
но – не то внутри.
Где стабилен быт
есть свои угрозы.
Нижние инстинкты
усыпи, взожги –
судя по принесённой пользе.
Поднаготный низ разлагает верх:
извлекаем из
схемы выгоду, из
своего труда – успех.
Должно так уметь,
выгоду иметь –
сказок рассказать, наболванить зрелищ,
жёванку продать: пусть жрут, пусть лицезреют,
страсти распалять, мысли вдалбливать,
и высокий смысл
в грязи растворять, грязью подменять, грязь обожествлять –
рабов ослабляя.

Человек презрен.
Посвящённый прав.
Посвящённый в сверх
веру, да в сверхзнания.
Знание есть сила.
Знанье есть дубина.
В нашей правде - сила.
Правда – это ложь.
Клевета? – Ну, что ж?!
Можно всё, что хошь!

Человечье стадо.
Нами путь указан.
Будут рады все, всему:
мы дадим еду, мы дадим мечту,
мы расскажем всё:
как хотеть и что, как любить и что,
видеть как и что, верить как, во что.

Всякая история – правды территория.
Правда – это ложь
наша.
За нос люд берёшь
и за нос ведёшь.
В нашей правде - сила.
Сила  есть дубина,
знания дубина.
Вечный метод править:
кнут и сладкий пряник,
страх и сладкий пряник –
жизни сладкий пряник,
жизни комфортабельной
страшно потерять, ведь.

Вечный метод править
массе
обывателей, потреблятелей
мигом
вразумит сознания.

Факты изврати,
выдай перевёртыш,
затушуй ненужное.
Нужную картину –
правдой возгласи,
в мир рапространи,
вколоти в мозги, в мозги вколоти,
вколоти, воплоти,
воплоти в души во плоти –
можно то, что должно,
думать как нам нужно.
Новостей поток
формирует мир, формирует взгляд –
можно то, что нужно:
нужно управлять –
сотворяй поток, учиняй потоп,
души утопляя, свою мысль вбивая, рабов просвещая.
– Благородный жест! Благородный ход!
Высшее добро – мы творим его!
Просвещённый раб, разведённый раб, развращённый раб
для свободы – слаб,
господам – удобен.
Сотворённый мир – есть души подобие.


д)
Мыловарня тел,
душегубка мыслей,
западня для чувств,
свистопляска действий,
свинорезка душ, мясорубка душ, мышеловка душ,
фаршировка душ, переклёпка душ, обработка душ –
– Душно! Душно!! ДУШНО!!!
–  ДУШНО?! Ну, и пусть! Пусть растёт величие! – Вот вам: сверхвеличие!!

Всюду кланов смрад,
смрад закрытых обществ,
причащённых тайн,
посвящённых орден,
сговор упырей,
мертвецов собор,
что на алтаре? –
жизнь на алтаре
истекает кровью
под ножом
пагубных жрецов.
Не народ, но – раб,
что ни князь, то – червь.
Тайных обществ хватка,
душных обществ смрад.
Справедливость, братство –
призраки, химера!

Человек согбен, человек надмен, человек презрен –
катехизис,
 лозунг сверхидеи, лозунг сверхсистемы, мысль антисистем.
Надструктурный спрут.
Паутина сект.
Человек презрен. – Пустоты адепты.

Власть даёт Ничто.
Уходя в Ничто –
презирай здесь всё.

               
 III Типичное исключение из правил.

                Ничто.
                Вся жизнь – Ничто.
                Кусочек мелкой дряни
                между бездной до
                и бездной после…



Человек согбен.
Человек надмен.
Всё равно, всё равно, всё равно – презрен.
Человек презрен.

Убивать других, убивать себя –
об убийство выбор претыкается, спотыкается.
Тварь дрожащая.
Я – имею право.
Мысль ближайшая –
право на расправу.
Есть иная мысль,
есть иной подход:
сверху виден низ –
мир равно Ничто.
Власть имеет жизнь.
Власть имеешь ты:
над своею жизнью
личный господин.
Всё равно, всё равно, всё равно –
Ничто,
Всюду власть его.
Осознай Ничто.
Распознай Ничто.
Соответствием
сотвори Ничто.

Человек презрен. Человек презрен.
Ограничен взгляд.
Попадает в плен.

– Потерять себя?
– Безразлично как!
Потерять себя? – Эка невидаль!
Жизнью дорожить?!
Человек презрен.
Перейти рубеж
не заметишь как, не узнаешь как
на запчасти всё, на запчасти ты
рассыпаешься –
эка невидаль: оторопь, распад –
человек презрен! – Разбивайся, падай!
Убивай себя –
радость испытай.
Над собою власть
чувствуй, ощущай!

Всё равно-равно
попадёшь в Ничто.
Всё равно-равно
всех сожрёт Ничто.
Безразличен мир.
Безразлично всё.
Мерзкий хоровод.
Круг порочностей.
Что за дело мне
до пустых вещей?
Жажда умереть.
Мрачной смерти бог.
Возжелай, посмей –
сделай шаг в Ничто!
Не желаешь?,  –  то
оставайся здесь –
станешь знаменем,
освящая днесь
мраком.
Возглавь главное:
учиняя бунт,
разбивая мир
весь порядок тут
низвергать и рушить
истово,
без меры.
Сотворить распад.
Уничтожить всё.
В этом высший смысл –
отрицанья радость:
любить нечего!

Всё равно-равно
попадёшь в Ничто.
Всё равно-равно
всех сожрёт Ничто.
Безразличен мир.
Безразлично всё.

Человек презрен, человек презрен:
миром сотворён.
Мир лежит во зле:
выход лишь в Ничто.
Выбирай Ничто.
Предпочти Ничто.
Возлюби Ничто.
Сотвори Ничто.


               
 IVЗаключение.

                Можно осуждать действия.
                Нужно осуждать действия.
                Преступник при этом ускользает:
                он где-то гораздо глубже.
                И можно и нужно, обладая
                равноценным оружием осуждать
                уклоны мыслей сердечных
                влечений (ибо из таковых                               
                проистекают действия).
                А по-настоящему судишь
                только сам себя.


Человек презрен.
Человек презрен.
Перезвон, рефрен
однотипных схем.
Человек презрен.
Диалог презрений
монологом зла.
Вспышкой откровенье:
Рядом – пустота! Выход – пустота.
Выбирай Ничто.
Миром правит зло.
Оставляя мир
не пытайся ты распознать другое.

Скрытый механизм
самоликвидации.
Подобрав ключи
ларчик открывается.
Как инфекция проникает в душу:
механизм сработал – ты себя разрушил.

Философский слэнг, да петрушка слов:
вдолблена идея – посмотри на плод.
«Ничего не надо! – Мир ничего не стоит.
Экое мне дело!
Отрицание
пусть всем верховодит.
Чему быть должно – пусть же  пусть и будет!
Отрицание пусть же и пребудет!» –
вирусы Ничто: урожай нескуден.
Грязи нанесло, крови пополилось.
Восприяв Ничто
души отклонились, души исказились, души развратились.

Попуская злу – подтверждаешь зло.
Презирая мир,
умертвив мечту
в мир вползло Ничто –
чрез тебя вползло,
мир наполнив злом.
Презирая мир,
восприяв Ничто,
отвергая мир,
уходя из мира,
не входя в него,
не внося свой взнос – поспособствуешь.
Не восполнив ряд,
обрывая цепь – изменяешь, предаёшь, обессмысливаешь.
Сбрасывая груз,
не исполнив долг
холод равнодушия
попустительством
служит службу –
потакая злу.
Плевок вышел здесь
и ушёл с тобой.
Внесён в мира днесь
вывод, выбор твой,
выбор сверхлихой.
Безразличием
ты вплетён в их дело.
К сверхвеличиям
сопричтён
ничего не сделав,
ничего не выбрав,
сторону не приняв:
середины – нет!
Кто не с нами – с ними!
Твоя санкция,
пусть непроизвольно
открывает дверь
царству произвола.
Не заметил, как
разрешенье дал,
и – ушёл, всё бросил!
Новый День – настал!

Человек презрен. Человек презрен.
Однобок, глубок
и поверхностен
как уклон и крен,
как изгиб, извив,
как лукавый ход,
как нечистый слив,
как стабильно крив.
Кривизна есть зло: осознай Ничто.

Человек презрен.
Человек презрен.
Выходящий вон
из замкнутых комнат,
где болезнь и стон,
выходящий вон
своеволием
предоставив быть
миру самотёком.
Человек презрен, человек презрен.
Из укромных комнат,
тупиковых комнат
этот мир огромный
лабиринтных клеток,
однотипных клеток
этот мир огромный
с волею свободной:
– ты заране мёртвый!

               
                «Разгадай меня
                или я
                поглощу тебя» –
                сверхзагадка вот:
                вечные слова.
                Осознай Ничто.
                Распознай Ничто.
                Человек презрен.

























13. Притча о блудном сыне.

Притча о блудном сыне.
Вечные сказки жизни.
Что будут и те, что были
думают те же мысли,

чувствуют те же чувства,
не замечая сходства –
в новых одёжках просто:
первородство, сиротство, юродство,
безликость, гордыня, скотство,
предательство,
двери широкие, узкие.

Что-то стоит на месте
при всей мишуре кипения,
во всей мешанине теста,
в злобной бадье брожения.
Схема типичных действий.
Творца нет, но есть творение.

Необходимость идти.
Доставка бесценного груза.
Дарственная обуза,
царственная обуза –
доставка бесценного груза:
рождён в мир ты.

Познанье добра и зла.
Убийство откроет глаза –
отца убиваешь ты
неверием в ценность жизни.

Вера есть только в смерть.
Смерть – это всё, что есть.
Тянет мрачный магнит.
Кто-то пристально смотрит – смотри:
видишь во тьме глаза?
Они соблазняют за…
К уходу за рамки, из…
Тянется дальше жизнь.
Поневоле упрёшься в свой низ.
Поневоле споткнёшься об низ.
Дальше сплошная грязь.

Схема типичных действий.
Притча о блудном сыне.
Вечные сказки разве?
Месиво. Вечное тесто.
Жизнь та же и в том же месте
сбывается новой былью,
кровавит старою болью.
Неверие приводит к насилию,
к распятию, к рападу, к витку истории.

Познанье добра и зла.
схема типичных действий
черту перешёл если.
"нет ни добра ни зла"
"есть и добро и зло" -
две схемы, две веры, два тезиса -
ты выбираешь - что?
Вера в смерть проникает во всё.
Вера  смерть растлевает всё.
Вера в смерть есть вера в Ничто.
Ничто сотворяет зло.
Суд окончателен: точка.
–закончен порочный круг.
Изжита чужая орбита.
Блудная чаша испита
с лихвою, до дна, до испуга
лично твоя –
 порочная.

Осознанье добра и зла.
Притча о блудном сыне.
Дороги зовут иные.
Вторая орбита:
орбита под номером два.

Смотри, – вот стоит дом.
Глаза подыми, смотри!
Двери открыты – входи.
Здесь не изгонят вон,
если, конечно, сам
достоин быть там.

Здесь не тиранят жизнь
верой в свою смерть.
Победу над мрачным низом
свершают усилием, верой:
усильем доверия к жизни,
усильем неверия в смерть,
зачисткой своей души. –
Прошлое выгорит: жги.
Ожог будет предел в памяти.
За пределом путь впереди,
за пределом возможность иного пути.

Вобщем-то, всё как всегда:
рядом опять пустота,
но что-то сменилось внутри.
Живи, береги, храни.
Храни, береги, живи.















14. Нытьё.
  (ну, или стансы)

  1)  Золото.

Золото забирает страх.
Штык-нож легковат: в нём нет веса.
В наличии есть распад.
В наличии нет прогресса.
Надоело чужое дело.
Надоела чуждая дрянь.
Шагайте, шагайте смело
под дудку
и дудка не в шутку
«дудки» сыграет.

Золото пожирает страх.
Штык-нож пустоват – в нём нет веса.
Нет веса в расхожих словах.
Нет веса.
Нет силы, нет правды, нет веса.
Какое там общее дело?
Какая там общая дрянь?
В хороводе бессмысленных бегов
внутри что-то сохнет, вянет.

Я – не пишу стихи:
стихи никому не нужны,
стихи сегодня смешны,
они не опасны, нет,
они не взжигают свет,
они не даруют жизнь,
они не ведут на верх,
они не оценка, не мера,
не выход за рамки, из;
стихи давно не приказ,
но –
сопливый, сонливый сказ,
в стихах нет горящих глаз
среди намудрёных фраз,
стихи давно не петля,
стихи – не шаг из окна,
и то, что петляет словами,
и то, что блестит словами –
не свет, не любовь, не война.
Поэты давно мертвы.
Меня окружают миры
которые тьмы полны.

Мир угасающей жизни
внутри меня и вовне.
Кто сразу угас,
кто после угас,
кто тихо угас.
Угаснет, что тлеет, дымится,
хоть хорохорится, тщится
надеждой о новом дне.

Звуку аукнулось эхо.
Тленом разит из зеркал.
Волна нехорошего смеха.
Ответом – такой же оскал.

Какой-то тупик кромечный:
миром правит живот.
То ль есть кто-то чуждый, внешний
и адепты воли враждебной
власть взяли и держат, удерживают.
Победа почти что одержана.
Я – чувствую – чуждый, враждебный, внешний:
нить чувств и рассуждений о фактах
неизбывно к нему ведёт.

Жизнь есть страдание – ясно.
Мир погрязает во зле.
Тропа к тому, что прекрасно
твоя, доступна, в тебе –
лично твоя, в тебе.

Золото забирает страх –
в этих невнятных словах
мной разумеется, что
страх свободы отымет всё,
что лучшее есть в тебе:
драгоценное,
золотое.

Мысль не созрела на дереве.
Мысль не отлилась в плод.
Слово умершее в теле,
дух переправлен в живот.
Блещет фальшивое золото!
Шапка сползает с голов.
Смысла отсутствие. Верно, но –
нет настоящих слов:
кто здесь достиг верхов?!

Жизнь пролетела, и – ладно.
Рабы добровольны в цепях.
Освобожденье накладно.
Но –
выбор всегда двоякий:
золото порождается страхом.

2) Замок.

Замок замыкает дом.
Что станет твоим замком?
Какая идея тебя
возьмёт, под уздцы ведя?
Какой будешь мысли служить,
рвать и тянуть нить?
Время уходит прочь –
слова надо в ступе толочь.

Я – не пишу стихи:
я просто рифмую слова.
В словах мои мысли и
чувства, и жизнь вся.
Жизнь вся целиком, с потрохами
 и с чем-то, в чём грязи нет –
рифмованными словами
я просто ору в белый свет.

Я – не пишу стихи:
я выживаю здесь,
я сохраняю спесь
свободной от мира души.
Мне наплевать на рифмы:
концовка нова, не нова,
глагольная, не глагольная –
это – моя жизнь,
жизнь давно уж ничья не нова,
но для каждого она – своя,
я считаю, что моя жизнь права,
она – рифмует слова.

Я – экземпляр редкий,
хоть во многом похож на каждого.
Я часто питаюсь объедками
из помойки,
и всё ради дела бумажного.
По-сути я, собственно, бомж –
нигде не хочу работать.
Побираюсь, скитаюсь, – что ж?
Такая моя охота.
«Своя воля пуще неволи» –
где-то я это слышал.
Здесь каждый слуга чьей-то воли.
Я пишу то, что во мне горит, то,
что во мне дышит.

Я не пишу стихи –
я раскаляю плиту,
я испекаю пышки,
я ковыряюсь в мозгу
об мир набивая шишки.
Я разжигаю огонь
из прошлых, забытых дров,
из отсыревших сучков
из глаза вынутых вон.
Я снаряжаю патрон,
я начиняю заряд.
Зря или не зря –
на день и час сбережён.

Я – сумасшедший тихий,
но, лишь до поры, до времени:
есть время на вход и на выход
мыслишек в моём темени.
Мне жалко, что что-то ушло,
а – наступает гадость.
Таланта сестра – кратость.
– На что мне сестра его сдалась?
И я – не поклонник его.

Я не пишу стихов –
я иду против духа времени.
Вчера то же не было светло,
но, сегодня – кромечная темень.
Я не питаюсь иллюзиями.
Противник я их тепла.
Стихи есть по-сути груз мой,
любовь и отдушина.
Как в неприкрытый кран
по капле вода капит –
я подставляю стакан:
набрал. Угощайтесь – нате!

Я стихов не пишу –
они в меня попросту лезут,
когда я в себе разворошу
какую-то тёмную бездну.
Я не пишу стихов:
я возвожу свою придурь
в высший смысл своего
существования. Выбор
игры выбран.
Шаг первый давно сделан.
– Вот вам мой Бог, мой идол,
мой дом на замок закрытый,
задача, дорога, цель.

Что-то внутри клокочет.
Что-то становится душно.
Шарят по жизни очи
в которых нет благодушия.
Всяческих всячин изжитых –
много, громадная масса.
Много вещей разбитых
и в памяти затерявшихся.

Ты не имеешь мир? –
мир поимеет тебя.
Жестокая формула, – да!
Но, в этом мире она права.
Мир внешний и мир внутри.
Из мяса у всех мозги.
Зеркала отражают лучи
или есть и свои огни?
( Что-то во мне горит:
горит –
во мне,
из нутра,
изнутри).
Многого можно не знать,
не зная, всё же иметь.
Как тут ясней сказать?
Я – верю в свою бредь.

Миру не нужен ты.
Миру не нужен я.
Меж миром и мной война
то вспыхнет, а то затухнет.
Мир держит свою власть.
Его власть есть твоя слабость:
соблазну поддался ты –
стало быть,
сбежал с поля битвы.
Мир целый и мира часть.
Личность дробилась.
Какой-то инстинкт, страсть
воссоздаёт целостность.
Время идёт вперёд –
не остановишь ход.
Внутри и вовне
опять неизбывный враг:
воюй или в землю ляг!

Узел противоречий.
Поводом к жизни – борьба.
Когда нет конфликта,
наверное, это вечность.
Дъявол мнит себя Богом.
Бог для него – бес.
Чёрта черта подчёркнута,
чтоб он за неё не пролез.

Не первопричина я,
но – первопричина во мне.
Я отсеиваю слова
те, что приходят ко мне.
Мысли о новом серьёзе.
Новой жизни какой быть?
Я спотыкаюсь в вопросе.
Умишко мой вязнет в вопросе.
Ворота кто сможет открыть?
Я продолжаю рыть.

Я нахожусь меж людей.
Я – не живу их жизнью,
миром своим владея:
этой, не новой мыслью
я руководствуюсь, как идеей.

Золото забирает страх.
Замок замыкает дом.
Это стало моим замком,
чтоб запустения мерзость
не воцарилась в нём.

В звёздах впечатана вечность.
В человеке царит время.
Я, потерявший беспечность,
становлюсь оголённым нервом.

               
3) Копоть.

Копоть последних дней!
Пир государственных мыслей!
Что там вовне зреет?
Что там вовне вскиснет?

Минута принадлежит мне.
День безусловно мой.
Жизнь абсолютно моя.
Это – свобода – я
созерцаю жизнь,
я – замыкаюсь в себе.
Привычный капёж чувств,
и, всё ж меня тянет вовне.

Копоть последних дней!
Пир государственных мыслей!
Жизнь не стоит на месте.
Время владеет миром.
Копоть последних дней.
Пир государственных мыслей.
Сладкие басни, липкие –
канал для заране утопших.

Утопший не любит любить,
утопший не может ходить,
утопшему только плыть
поток унесёт куда,
куда-то: куда? куда?
Кто не утоп – живой!
Утопия! – Бог ты мой!
Кто в силах открыть врата?
Штурм вечности – утопия? – Да!
Но, лишь благодаря ей
людей вид благородней.
Копоть последних дней!
Пир государственных мыслей!
Провокатор великой, красной идеи
фонтанирует: истеричные визги, брызги.

Рухнул привычный мир.
Почва ушла с под ног.
Какой такой командир?
Какой таперича Бог?!
Деньги нужны всем,
жизнь есть большой магазин,
у каждого мало времени:
потреблю, потреблять, потребимы.
Кто во главе созидания?
Кто – он? Имя воли? –
Назовите, дайте название
новое,
тому, что сегодня на троне.
Все за бесценок куплены.
Кто целый мир скупил?
Прямое становится гнутым,
души становятся душными,
подвластными князю мира.

Правящие элиты.
Россия – большая страна!
Назад пути закрыты –
история была вчера.
И, вот, наступило сегодня.
Величия – напрочь нет.
Болезнь, слабость, безволие
империи дряхлеющей.
Все факты в глаза лезут,
последствия в лоб бьют.
Правёж иноземных кесарей,
а так же,
родных кровососов-агрессоров
терзают Россию больную,
мою мать, отчизну мою.

Болезнь – это что-то внутри,
прежде всего, чем снаружи.
Это – чем пленены мозги,
ну, или чем пленены души.
Общее более грязно,
гораздо грязнее личного.
Личное, если грязно –
ты в силах его очистить.
Меж общим и между личным
положен привычный конфликт.
Но, народ – это словно сверхличность,
и она возникает
в нужный момент и миг.
Я видел это воочию:
здесь мне не пристало врать.
Это было. – Ручаюсь.
Я видел точно
и теперь не вправе я
на народ клеветать.

Человеческих душ пространство.
Русской души широта.
Рука владетелей государства,
рука химеры сектантской
не всегда достаёт туда.
В поле всегда что-то зреет
и отдаёт плоды,
в зависимости  от того, что за семя
бросаешь туда ты.
Вопрос достигает цели
лучше ответов готовых.
Настоящесть души движений
порождает
личный, свободный поиск искомого.

Мои стихи – всего лишь вопросы:
кто захочет – поищет ответ.
Вопрос о новом серьёзе,
о том, что есть человек.

Что значит сверхчеловек?
Вопрос неуместен. – Что ж?!
Античеловек, как по мне
слишком человек то же.
Что есть человек слишком?
Это тот, кто не есть народ,
когда пассионарная вспышка
не тревожит души его.
Что значит любить народ?
К какой его цели вести?
Что такое добро? –
Это то, что нужно к себе гребсти?

Что есть справедливость?
Возможно – химера, призрак?
Вчера много крови пролилось,
но, в том, что звалось коммунизмом,
на мой взгляд,
был величия признак
и не было перевеса расценок низа.
Вопрос здесь, конечно, сложный,
но, я почитаю отцов:
я видел в их жизни прожитой
отсутствие заразы гнильцой.

Величие и справедливость! –
Можно ли их совместить?
Государство есть право сильного,
душа сильного правой обязана быть,
чтобы змия копьём разить:
порядок держать, стало быть.
Властьимущий подвластен небу –
иначе власть живота,
власть заносчивости на потребу.
(Мысль наивна моя, наверное,
и – всё же она верная,
хоть проста и бесхитростна.)

Что есть такое чистка?
Я ненавижу убийц.
Когда слово приравнено к выстрелу,
пред мамоной не падая ниц,
культура доносит мысли,
воспитание души чистит –
медленное здесь лучше быстрого.
Что я вижу вокруг?
Искусство в чужих руках.
Я вижу, как чьи-то слуги
взжигают
 инстинкты низа в умах.

Что есть высокая цель?
Что есть моя страна?
Блажен, кто благое творит дело,
Россию любит и верит,
что великой и справедливой станет она.

Я знаю: я неуместен,
и наболтал глупостей.
Но, в этом моей роли и место –
шутовство есть моё ремесло,
моя территория, привилегия,
ноша, судьба, профессия –
во мне говорят чувства.

Копоть последних дней!
Пир государственных мыслей!
История вещь трагическая,
но – было, было величие!
Лучше кровавый поиск,
чем не искать ничего.
Поиск даёт опыт.
Человек одолеет всё.

Болью рождён мир.
В муках живёт человек.
Страдание всем отмерено,
и чаша не минует мимо.
Зародыш сознания – боль.
Больно открыть глаза.
Но, – в этом и есть соль,
простите за рифму меня.
Соль это ближе к правде,
соль – это есть плод.
Какое рождается завтра?!
Надеюсь, –  не помёты помёта.

Человек всегда обречён,
когда ищет правды он
больше, чем хочет жить,
больше, чем просто жить.
Можно разбить лоб.
Можно его не бить.
Но, человек человеком быть –
обязан, приговорён.
На этом стоит страна.
Из этого есть народ.
Что дальше – Россия? – А?!
Что дальше тебя ждёт?!

Золото забирает страх.
Со страху находят золото.
В дом хлещет когда пустота,
что же станет замком для дома?
Копоть последних дней.
Какое наступит завтра
зависит от той идеи,
что в людях светит, царит, властвует.

4) Муза.

Моя муза – старая дура,
что любому желает дать.
Истаскалась речи фигура,
но другой не сыскать, видать.

Я живу как отшельник злобный,
что застыл в мечтах подростковых,
как тиран, тиранить которому
состраданье мешает, позорит.

Моё прошлое скрылось сзади,
моё будущее – темно.
Я всю жизнь с миром плохо ладил,
я всю жизнь мало любил его,

я всю жизнь не ценил себя,
точно так же, как и людей,
если кроме сполна живота
выше нет никакой идеи.

Мало бытность люблю я, вобщем,
и вдовесок,
противоречивостию идей
раздвоён, раздроблён, испорчен.

Я – не чужд коммунистов реванша,
краснофлагова левого марша,
но:
нужно тюрем настроить, по-новой
закатать пол-Росии в ГУЛАГ,
а потом – что?
с Солженицыным спорить,
за решётку посадят когда,
если сразу не шлёпнут тебя же?

Я – не чужд христианской любви,
её заповедей: не убий, не желай, возлюби,
но:
я часто её не достоин,
слаб, порочен, двусмыслен, изгоен.
Во всё время вертящемся мире
идеалы вообще – достижимы?
Кроме общих структур-муравейников,
кроме
грубой силой приведённых к порядку
социальных институтов-строений,
кроме
личных сомнений-борений,
нахождений себя вневременников?

А ещё я не чужд нигилизма –
тяготенья к Ничто с мёртвым выводом
(ладно…).

А ещё я был сепаратистом
на Донбассе
и, сколь мог,
государственность бандеровцев руинировал
и стихами к войне агитировал.
У меня – ДэНээРовский паспорт
и претензия к воле России –
ибо:
сколько русских теперь без гражданства
в рассеянии,
потому что, нет денег, нет имени.
стук доносится – двери закрыты.
Мой диагноз - Россия больна.
паразиты жируют, хапают.
я не вижу пока ни врача,
ни процесса самоочищения.
слепота моя мне на мозг капает.

А ещё я люблю порядок,
и ужасно как против бунта.
А ещё я в стихах бунтую,
страсть выкармливая лихую,
но, к порядку опять прихожу как будто.

В мире всё полярно, двояко
и нет худа без добра.
Благих помыслов дорога
устилает путь знаем куда,
но, не веруя этой фразе
по дороге этой шагаю я.

А ещё я, конечно, знаю,
что временами прилично молчать,
но, нытьё в моей башке
заставляет меня болтать.

А ещё я не смыслю в физике,
а тем более – в экономике.
А ещё не люблю я лирику,
эпос нравится мне чуть-чуть по-более.

Я, конечно – не кладезь знаний,
но, порыв во мне светлый есть.
Очень часто из энциклопедий читаний
вырастает лишь надменная спесь.

А ещё – я был, и есть – алкоголиком,
но, стараюсь со слабостью справиться:
жизнь и так ведь весьма горькая,
и, отнюдь она водкой не красится:
в мои планы не входит распасться,
в мои планы не входит раскваситься.

Я мгновенно вываливаю всё,
что во мне, как в бадье
много дней копится.
Как мелодия ноет – на нытьё
мысли, чувства в словах ложатся.

Чадом чадным чадят мозги,
измождает письмо, сушит,
но, потом бывает приятно.
Наклепав,
я читаю свои стишки
от тоски,
и – становится лучше,
тоску глушит чувство тщеславное –
стало быть, я – ещё и парень тщеславный.

В человеке полно грязи.
В человеке полно чистоты.
Жизнь сложна и не сразу глазом
целиком
всю её сможешь окинуть ты.

Ковырните, пожалуй, каждого –
в нём полно и грехов, и нелепых ходов.
Но, не каждый и смелый отважится
рассказать подчистую
о том, что
в глубине закоулков его.

Я как будто сидел в тюрьме,
я как будто в ней и сейчас. –
Покажите свободу мне:
я в глаза рассмеюсь в вас.

В этом мире (повторяюсь), всё как-то двояко,
не окончено,
половинчатостью сплетено.
Как дорога дробится на два,
как последствия действия шага,
когда зло порождает добро,
а добро сотворяет зло
и никак не свершить совершенство.

Но, я сделал свободный выбор –
я своей судьбы захотел.
Жизнь есть обоюдные игры:
вот – твой шаг,
вот – его предел,
вот – из мира камень влетел.

Открываешь глаза – ты создан.
Больше хочешь увидеть – слеп.
Что творится вовне и возле
очень часто творится внутри, в тебе.

Есть такая глубокая местность
телефон где не телефон.
Где-то там есть воля железная,
что приходит разрушить сон.

Кто лишался опоры – знает.
Кто остался жить – повезло.
Свято место – кем?, чем? – в вас занято?
Управляет, рулит – кто?!
– Не бывает так, что никто.

Болтовня про структуры личности:
архетипы, анализ, синтез.
Зубочисткой, словно, у души в челюстях
ковыряться. Настоящие веры – выродились.

Словом мне не объять мира.
Мои мысли не больше мизера.
Среди песен пропетых, сыграных
место есть моему бисеру.

Это по-просту мой мир,
это по-просту мой звук.
Даже если со смыслом не густо,
или в рифмах не много искусства –
я доволен энергии сгустком,
я доволен звуковою конструкцией –
звук не худший моих уст.

Временами приходит муза
наяву, или же во сне.
И куда восклонился курс мой –
так относится она ко мне.

В этом есть абсолют, безусловность.
Это – то, что люблю я.
Этим жизнь моя обусловлена,
и – готов я терпеть ея.

Бесспорно, я – сумасшедший,
нахожусь в плену тёмных, путанных чувств.
То ль ведомый, а то ли восшедший:
всё равно, пополам, - пусть.

По сути, я видно раб –
слуга какого-то Бога,
которого тщусь разгадать
своим разуменьем убогим.

Бог, на мой взгляд,
есть принцип главный,
что тобой, главенствуя, верховодит –
воля, которой ты движим,
если двигаешься,
неустанно, направленно –
господствующего инстинкта вроде.

На сегодня я всё сказал,
обходя все углы острые.
Пламя теплится – есть накал.
Музе я благодарен донельзя.

Страх забирает золото.
Замок замыкает дом.
В последних днях среди копоти
сегодня мой свет зажжён.
Время уходит прочь.
Фатум каждого ждёт.
Фундамент под домом прочен ли?
У каждого – свой ход,
у каждого свой взнос,
у каждого свой вклад,
каждый решает просто:
что в мире есть свет, а что тьма,
дорогу направить куда,
сделать «нет», или сделать «да».

Я сочиняю песнь.
Я её вслух говорю:
внутреннее наваждение
выведенное наружу.

Что- то в башке ноет,
что-то во мне говорит.
Муза снилась сегодня мне
наивной и молодою –
вечноженственное, архетип.

Бумага многое терпит.
Бумага вытерпит всё.
Я сочиняю песнь.
Я вслух говорю её.

































15. Всё окончится.
  (всякому по вере его)

Знанья общей дороги нет –
есть большой вопросительный знак
на который есть личный ответ,
за которым есть личный враг.

За ответом всегда мосты,
между «да» и «нет» раздвоённость
и мечта, что дойдёшь ты,
и реальность, где личность дробится,

и засевшая мысль про свет,
что внедряясь, не хочет сдаваться,
и круги от прожитых лет,
что во времени расплываются.

Всё окончится – знает всяк
и надежда не хочет сдаваться.
По ту сторону ждёт кого-то мрак,
а кого-то страна праотцев.







16. Смерть.


Может быть обычная
                смерть одного простого,
                рядового человека не такая
                уж большая трагедия?
                Но, это – трагедия.
……………………………………………….
Кто видел смерть
                родного человека….

                1.

Жизнь неумолимо угасала.
Все движенья сковывала беспомощность.
Даром даренная отходила, угасала,
уходила по шажочку прочь.

Колесо распада наезжало,
руинировалось тело и сознание,
но, глаза смотрели, сознавая
и последнею печалью душу ранили.

Рушился, крошился мир привычный.
Почва уходила из под ног.
Чувство тёпленькое – бывшее обыденным, привычным –
чувство обновлялось, обострялось, жгло.

По-иному смотришь, когда смерть.
По-иному видишь, когда скоро
потеряешь: спросишь – не ответит,
не услышишь более родного, дорогого слова.

Цепка хватка властьимущей смерти
и болезнь ещё до смерти разделяла
резкой очевидностью для всех фатального финала.
Болью отуманен взгляд, словно закат последний,
руку исхудавшая знакомая рука сжимала.

Заострились близкие черты,
пожелтели и ввалились щёки,
затруднённое дыхание. –
В удручающем процессе ты
видишь противоестественное что-то.

Да, конечно, мир устроен так, что против не попрёшь,
да, конечно, - началось и кончилось.
Противоестественность, как чувство, всё равно
не согласно с естеством законов точных:
вот они перед тобой – воочию.

В отягчающей страданья кутерьме,
среди стирок, туалетов и кормлений,
средь бессонниц чувствуешь в себе
лишь беспомощность – беспомощность смятения:

ты не можешь сделать ничего.
Ничего –
стоишь, сидишь и смотришь.
Ничего.
И напряжённо ждёшь,
малодушничаешь, злишься, - устаёшь ведь,
только долг твой за тебя исполнит кто ж?

«Мёртвые хоронят мертвецов» –
как двусмыслен преломлённый отзвук христианской притчи.
–ДОлжно погребать своих отцов,
ближнего ушедшего.
Где любовь – там нет противоречия.

Больно от того, что уж известно:
всё понятно всем – заране, наперёд.
Тягостно и чересчур телесно
и не остановить событий ход.

Неотступен этот ход вещей.
Постепенно, медленно,
вдруг быстро и мгновенно
созерцай, смотри, как близкий человек
подступает к черте тленной.

Временами смотришь, но не можешь осознать:
видишь вроде,
только чувство мало чувствует.
Вспоминаться
позже будет,
когда мысли задней памятью взожгутся.

Уходящей вереницею однообразной дни –
перевязки, с ложечки кормление, гулянье с палочкой,
и томление болезнью в полузабытьи,
и лицо знакомое, родное, трогательное, слабое.

Что такое слово «сострадание»?
От привычки слово затемняет смысл.
Чувствуешь страданье от страдания
того, кто с тобою рядом был всю жизнь.

Чувство любит, не смотря на ум.
Чувство просто любит, любит просто.
Плоть от плоти, кровь родная, близость по души родству –
чувство просто любит, любит просто.

Ход вещей неумолим и неотступен
и болезнь идёт по логике своей:
облегчения момент – болезнь отступит,
чтобы снова навалиться неотвязней, злей.

Вот уже впаденье в бессознательность
и никто не просит есть и пить.
Отдыхаешь от бессонниц и усталости.
Ничего не делаешь и просто спишь.
В комнату зайдёшь и посидишь
вблизи, возле,
ощущая снова приступ жалости.

Всё спокойно. Не зовёт никто.
В свою комнату уходишь рядом.
И под утро раздаётся резкий стон.
Подбегаешь, смотришь, что открылось взгляду:

Жутковатое, предсмертное дыхание.
Широко раскрытый судорогой рот.
Взгляд невидящ, иступлённо смотрит в одну точку.
Что он видит? Есть ли в нём сознание?
Переход…
Рубеж…
Вдох…
Немного… выдох…
…Вот и всё…

…Вот и всё…

Леденело сердце пустотою.
В воздухе повисла тягостная тишь.
Ничего не сделаешь. Рукою
дань последнюю творишь, глаза закрывши.

Вот и всё.
Недвижности, безмолвия
в облике застывшая печать.
Дом оставлен.
Не расскажешь больше ничего мне.
Не доверишь.
Даже если есть что рассказать.

Сердце наливалось пустотою.
В воздухе повисла тишь,
прерываемая похоронной суетою
неуместной перед фактом смерти ближнего.

Я не знаю. Да никто не знает.
Можно вопреки упрямо верить.
Жизнь же ничего не обещает
выпятив в лицо прискорбным фактом смерть.

                2.

Расставанья ждут нас впереди.
Будет, иль не будет встреча – не известно.
Светлой человечности огонь любви.
Чёрной истины пустое место.

Словом «больно» ничего не скажешь –
непонятно, что за чувство жжёт:
то ли одиночество оставшегося,
то ли тягостность воспоминаний об уходе.

Что имеешь – никогда не ценишь.
Потеряешь – сразу сознаёшь.
Смерть. – Вполне обычное явление.
Ход вещей – хорош, иль не хорош.

Остаются стоптанные тапочки.
Жизнь изжита. Стоптана судьба.
Смерть велит понять: что жизнь – загадочна
и таинственна суть мироздания.

Что даётся, то и отдаётся.
Самомненьем превознёсшаяся поверхность
глубину увидев ужаснётся, пошатнётся,
если нет под ней своей, незыблемой, серьёзной, личной тверди.

Всё бы было как-то по-нарошку,
если б не загадка жизни – смерть.
Смерть – трагедия. Глубокая серьёзность. Ноша
остающемуся, чтобы претерпеть.

Смерть всё разом, мигом обессмысливает
либо придаёт глубокий смысл.
Смерть – чудовищный вопрос и вызов,
твой ответ – что есть и чего стоит жизнь?

Все мы только маленькие части
миллионов причин-следствий,
как звено в огромнейшей цепи,
продолжение и голос воли предков,
их веления, хотения – зачем, куда и как идти.

Ты живёшь, наследуя наследство.
Ты есть жизнь – творенье и творец.
В твоей власти быть достойным сыном-следствием
всех причин, всей предыстории, всех радостей и бедствий
мира породившего тебя, как мать и как отец.

Жизнь имеет смысл и не напрасна –
каждый человек обязан это подтвердить
своей жизнью, каждый человек обязан
расплатиться, не напрасно быть.

Смерть печальна. Смерть равно разлука.
Смерть на память оставляет боль.
Боль рождает память.
Боль рождает чувство.
Памятуешь.
Не изгладишь. Чувствуешь святое.

Жизнь есть дар и ноша тяжела её
и существованье отравляет мысль: «всё суета».
Вот и повод к превосходству,
к выходу за рамки правила:
будет пусть душа
неуязвима к скорби и неунываема.

Неуместная торжественность? – Да, ладно!
Душно жить, когда нет веры ни во что.
Жизнь есть дар – великая загадка.
Разгадай, люби, цени её!

Снег сошёл. Просевшая могила.
Мир отец да мать сыра земля.
И внутри таинственная сила
человечности искра.

Несмотря на то, что видишь смерть,
несмотря на то, что многого не любишь,
несмотря на то, что мало веры –
будешь жить, жить дальше будешь.

Снится сон: ушедший человек,
дом большой, к нему ведут ступени.
Спрашиваешь: «дальше то куда»? –
Ответа нет.
Нет ответа.
В дом ведут ступени…










17. Слепь.


Ядовитая пустота.
Что если всё пустота?
Чувство по-видимому врёт
заразившись ядом пустот.
Надо чувству велеть: «нет».
Надобно ждать и терпеть
претерпевая яд
надо терпеть, ждать
того, что идёт издали,
того, что медлит вблизи –
смены нутра внутри.
Надежда уже не пуста.
Плевать, что самообман –
это не есть так,
устроен человек так.
Зыбкое, робкое право на жизнь
не спеша проникается твёрдою, крепкою мыслью.
Живи, никого не слышь
только свою тишь,
только свою слепь
ядовитой пустоте не веря.






 18. Мой 2018 новый год.
                (плясовая)

Подо мной начинает гореть земля.
То ли дрянь кругом,
то ли пьянь кругом,
то ль ворьё кругом,
то ль менты кругом,
то ль террор кругом,
то ли такова территория?

Вот раскинулась, как препятствие
предо мной река.
Вдоль реки, через реку никак не видать моста.
Глубоко, широко, далеко –
не пойму: нахожусь я где?
За границей?!
– Да!!
Почему не в родной земле? Не в родной стране?
Почему не той стороне?

Слышу говор я на чужом языке.
Люди – рядом. Но, нету своих, родных.
Нет ни близких, ни дальних – кругом все чужие.
Как добраться туда, где свои, где хоть кто-то ждёт?
Кто хотя бы мой говор, мою песнь, мой язык поймёт?
Вероятность одна – нужно только вперёд.
Нужно только поменьше смотреть в их лица,
чтобы ядом чуждости не отравиться.
Тот, кто бодрствует и не спит – не имеет опасности спиться.
Но, спиваясь, от снов, от кошмаров уже не спится и уже не спиться. –
Тавтология слов – как тут не повториться?

Я иду вперёд.
Я иду вперёд?
Я уверен?!
–Вроде?!
Рядом что-то строится, происходит,
словно танец топчется в фантастическом хороводе.
Чего стоит, что значит вся эта мелочь жизни?
Мишура вблизи.
Есть ли свет вдали?
Когда рак с горы в уши всем громогласно свиснет?

Как фантастика: я дожил, я живу в две тысяче восемнадцатом годе.
Что имею я? Чем владею я? И к чему я годен?
– Ничего. Лишь окромя афоризма вроде:
«не живи их жизнью, своим миром властвуй».
– Вот и всё, что есть.
Вот моё богатство.

19. В клетке

Грядущий день не обещает ничего
кроме обычной суеты согбенной,
кроме возни, зависимости от желанья рабского
урвать кусок от жизни ежедневно.

Хоть бейся, хоть не бейся – всюду клетка,
в гигантской клетке есть ещё своя,
но, бунт – не выход, и бунтуют редко
(бунт есть по сути то же западня),
и долго длинною кишкою тянется
жизнь многоклеточная.

Так что же в этом мире есть свобода?
Что есть любовь, надежда, вера, красота?
Трепаться – нечего.
Здесь каждый сидит в клетке до ухода.
Здесь каждый отвечает про себя.

20. Впереди.

Впереди, конечно, испытания.
Впереди пощады не проси.
Разрушений-созиданий назидание,
перелом с обломом впереди.

Впереди нет места для слепой надежды:
безнадёга выглядит трезвей.
Впереди не будет то, что прежде,
будет жёстче, своенравней, злей.

Впереди всегда фатальный случай
в крупностях, а так же в мелочах.
Разница какая – лучше чуть, чуть хуже?
Ерунда, застрявшая в зубах.

Впереди терзает неизвестность,
глупые вопросы: «что»?, да «как»?
И мандраж для будущего действа,
как обычно, есть самопервейший враг.

Всем гаданьям на кофейной гуще
действие переворачивает столы
и покинутый сидельцем времён прошлых стульчик
остаётся как в недоумении.

Наступает.
Будет.
– Вот уж движется!
Никому судьбы не миновать.
Ты шагаешь. Никогда не видишь ты
что к тебе намерилось шагать.

Вот он! – Самодержец!
Царственный дух времени.
Император!
Князь без лика, без лица!
Вызов брошен властным повелениям.
Вывод выведет событий логика.

В каждом человеке, в каждой вещи, мелочи, явлении
неизбывная печать и часть его.
Всех обмацавший, облапивший, подгрёбший под себя дух времени,
дух торговли, рабства добровольного.

Что ему какой-то мелкий вызов?
Что ему строченье очерёдных строк и одиночных слов?
Как громадный монстр, брюхатое животное
своей тропою движимо –
прожуёт и выплюнет, проглотит-прожуёт.

Всё равно – необходимость выйти.
Из поступков вытекает жизнь
настоящая и непостыдная,
незасахарённая, нескислая.

Смутных чувств хромающий посланник.
То ли отголосок, то ли провозвестник дней
не было которых, которых и не станет,
если не устремлены стрелой стремления.

Небо чёрное.
И в нём пылают звёзды.
И мертвящая, загадочная тишь.
Что-то рядом.
Что-то будто возле.
Не поймёшь.
Не вникнешь.
Раньше срока не заметишь.
Шага сделанного не отменишь
и назад не своротишь.

21. Нужно.

Да, – нужно искать единомышленников,
единочувствователей,
единосподвижников,
единоуствующих,
единобуйствующих,
единорушащих,
единоделателей,
единовидящих,
единотрезвующих,
единозиждущих,
единочаящих,
единождущих,
творящих завтрашнее
сегодня грядущим грянувшим,
сегодня наставшим будущим,
сегодня грянувшим будущим,
таких же истовых,
таких же красных,
подпольных, низовых,
открытых, верхних –
готовых на смерть.

Выхода нету?!
Но где ты – выход?!
В разрыве
решёток клеток
жизни изжитой,
но –
жизни неконченой,
что протекает
во мраке мира
в потёмках властных, в структурах жирных систем обширных
к всему причастных
как современных,
так и вчерашних, так и всегдашних;
в структурах ненависти
к всему живому:
взрастивших мёртвых,
творящих мёртвых, плодящих мёртвых
рабов утробы.

Споткнулась песня
о человечека.
Мечта загнулась
кусочком мелочным.
Окончен бал. –
Тушите свечи-ка!

– Сопротивление огнём пристрелочным,
огнём примерочным
чтоб выстрел выверен
был точен, внятен,
а действо сыгранным.
Альтернатива – что?
Альтернатива – в чём?
Альтернатива – где?
Ужели – нет, и всё?!
Гореть звезде?
Или убить её?!

Удел обыденых –
быть соглашателем.
Процесс невидим им,
слепы старательно.
Попало слово в лоб.
Вошедший в случай.
Жизнь проживалась чтоб
живей и лучше,
горящей, жгучей.
Гори всегда мечта
от несбывания
до непрерывности.
Пусть будет жизнь вся
самосожжением
во тьме незыблемой.
В стране потёмочной,
исконно-внутренней,
чтоб перехлёстывало
во тьму наружную.

Клепайте речи,
варите, сгущайте сгустки.
Ещё не вечер!
Творите вечно, творите вечное.
Творись искусство.

22. Листочек фиговый

Средь пустоты стремлений к низу
обратного стремленья жду.
Дыру пред небом, злую избу
до дней скончанья стерегу.

Огонь уж тлеет, затухая
и, охлаждаясь, стынет печь.
Время идёт, бежит, шагает
в грязь с головой влечёт упечь.

Беспомощность перед распадом
и ты не можешь ничего –
лишь созерцаешь только рядом,
как медленно и постепенно,
как с неотступным постоянством
смерть прибирает ближнего,
как с неотступным постоянством
от мира, что любил, не остаётся напрочь ничего.

Но неизменна твоя участь
и неизбежен твой резон:
чем больше холода, тем жгучей
голос, фраз напор.

Что прозвучало – мигом минуло,
но, возникает новый текст.
Безделица. Листочек фиговый
прикрывший срамотную днесь.

Опора в безопорном мире.
Единственное, что здесь есть твоё.
Огни горят, огни застыли
в листочке фиговом.
И – больше нету ничего.

23. Нигилист.

Будет Богу угодно – выживем,
а не будет угодно – что ж?
Лишь такою мыслью и движимы,
только так лишь и жить можно.

Вера есть одоление бед.
Со своей колокольни всяк по своему верит.
И кружит нигилист по орбитам двойных петель,
чтобы выход найти устремлением в небо.

А земля – что земля?
Как живот – что живот?
Ноги вымоют, когда головы чистые.
Школа жизни за шиворот волочёт.
Раб есть червь, червь есть царь, скот есть скот,
но свобода всегда вопреки несвобод,
лишь бы помыслы были не нижние.

24. На этих путях.

На этих путях
не властвует страх,
и нет тормозов,
и ворох грехов
сгорает в огне,
и вонь потрохов
прощают тебе
на этих путях.



Р, Ничто    Прошло./Годное.
30.12.2016 – 14.04.2018