По душевным лабиринтам отрывок из книги

                Первая глава

Чужая душа потёмки? А своя? Заглянем? Какой длинный коридор и двери, двери, двери и на каждой таблички. Любовь, ненависть, совесть, страх, искушения, мировоззрение и вдруг отдел душевной слепоты. А есть двери и без табличек, но они закрыты. Стучал, стучал, не открыли. Самобичевание, отдел самоубийства. Дальше, дальше. К кому  бы обратиться? А, вот общий отдел: Л.Б. Яреньгин-
Ответственный за состояние души, почти как ответственный за противопожарное состояние. Ох, какой серьёзный и задумчивый, стихи  наверное, сочиняет. Бормочет что-то:

Непростое раздвоение
есть во мне: душа и я,
у психологов есть мнение,
мол, раздваивать нельзя.
Я не буду спорить с ними,
буду спорить сам с собой,
а с душой живём мы в мире,
хоть и ссоримся порой.

Хорошо, когда в мире, а если в ссоре? Тогда лучше не трогать, пройти мимо, пусть разбирается. Следуем дальше.

Я по квартире босиком
пространство меряю ногами,
судьба с душой сидят рядком
и только вертят головами,
а я пытаюсь им внушить,
что я начальник, мол, нестрогий
и если дружно будем жить,
нам все откроются дороги.
И тут же хмурится судьба,
мол, есть начальство и главнее,
поддержат если там тебя,
то я, конечно, буду в деле.
Душа молчала до поры,
потом вдруг вся разволновалась:
и я не выйду из игры,
хотя и так уже досталось.
Судьба, душа теперь одно
и телу не уединиться,
мы коллектив и нам дано,
по жизни дальше устремиться.



И мы пройдём, не в потёмках ходим. А зайдём ка…


Зашел в душевный свой отдел,
там совесть с памятью ругались,
душа осталась не у дел,
молилась: «Лишь бы не подрались».
А совесть, словно прокурор
и память вяло отбивалась,
несла какой-то явный вздор:
«А я-то что? Душа металась.
Случалось, заведёт туда,
откуда выйти очень трудно
и после мучает меня,
и плачется довольно нудно».
Не хочет совесть отступать,
вновь ей претят грехи былые,
а может, стоит новых ждать?
Или склонять грехи чужие?
Не отложить всё на потом,
душа и память это знают,
не замолить греха грехом
и снова совести внимают.
Она всё вывернет сполна,
и отчего-то станет грустно,
но пусть терзается душа
и пусть во мне бушуют чувства.
Я тем и жил, и тем живу,
и говорю, не для бравады
немало может, и грешу,
но, я не требую пощады.

А вот и табличка на дверях: Совесть.

Снова совесть беспокоит,
что я сделал вопреки:
недописанная повесть?
вновь за вечер ни строки,
в черновик смотрю уныло,
не работается мне,
сразу стало всё постыло,
даже осень на дворе,
ветер тополь раскачает,
стелет листья по земле,
на мгновение стихает
в унисон, возможно мне,
дождь дробит скороговоркой
по закрытому окну,
совесть вновь свербит подкоркой,
как железом по стеклу.
Нет, не пишется сегодня,
может взять душе отгул,
совесть вывернет исподнее,
мол, с отгулом перегнул.
Ночью разом всё стихает,
месяц режет облака,
в сердце боль обозначает,
то ли совесть, то ль душа?
Недописанная повесть,
чистый лист передо мной,
а на страже только совесть,
мой бессменный часовой.

А разве можно разминуться с отделом любви. Конечно же это отдельная тема со своими оттенками, красками и пламя, пламя
от вулкана до костра, от родника до океана, от пламени свечки
до мерцания звёзд.




То ты любишь меня, то не любишь,
то с любовью посмотришь в глаза,
а потом о любви вдруг забудешь
и обидные скажешь слова.
То вдруг страстно меня поцелуешь,
 а потом от себя оттолкнешь,
то к подруге своей приревнуешь,
а потом ко всем бабам пошлешь,
то клянёшься в любви своей пылко,
то бывает упорно молчишь,
ох, уж эта мне женская жилка,
не захочешь, да всё ей простишь.
И прощаю я всё дорогая,
но в одном только не прекословь:
лучше нет, чем такая земная
и такая шальная любовь.


Путешествовать по лабиринтам души можно бесконечно. Но это самое увлекательное путешествие на свете, где нас всегда ожидают новые открытия. Душа это Вселенная.