История, услышанная в пионерлагере

(Рифмованная сюжетная зарисовка)

– Ну, Вииить, ну расскажи! Мы просим! –
Почти что хором ныл второй отряд. 
Лупив глаза наивным взглядом песьим,
Смотрел с надеждой каждый из ребят.

– А ну-ка, цыц все! Живо по местам!
Я свет гашу. Ну что за беготня?
Раз слово дал, то расскажу все вам.
От страха не тряситесь у меня.

И сел с улыбкой, крякнул как старик.
Глаза с прищуром, мышцы как канат.
Запас историй разных был велик,
Делиться ими он был только рад.

– А было так – и голос в ночь сошел,
Палату облачая в мир рассказа
– Семидесятый год, прискакивая шел –
Вторая полетела следом фраза.

Их было семь – вчерашние студенты.
Учеба промелькнула на лету,
И взвесив за и против аргументы,
Все всемером поехали в тайгу.

Две парочки: Олеся и Егор,
Вадим с Еленой тоже были вместе.
Валерка – балагур. Он до сих пор,
Все мысли гнал о будущей невесте.

И Варя с Севкой тоже не вдвоем.
Друзья и только, но повсюду рядом.
Ведь с малых лет – жилищем был детдом.
Но и они делили шаг с отрядом.

А что за жизнь – коль молодость с тобой.
Все ни по чем, чего тут говорить.
В поту, в грязи –  иной раз волком вой.
Но трудности – без них не стоит жить,

А вечером собравшись у костра,
Уставши от похода и забот,
До самого глубокого темна,
Валера под гитару песни льёт.

Так несколько недель слетели вон.
Но в день один, препятствием - овраг,
За спинами, раздался резкий стон.
В мгновенье нарушая бодрый шаг. 

Егор споткнулся, в яму угодив,
Ступня горит и хочется кричать. 
Убрав сапог и рану обнажив,
Всем стало ясно – он не сможет встать.

На руки взяв, подумали, что нет,
Так долго путь по лесу не продлиться,
Весьма непривлекательный сюжет.
Ведь с вольностью приходится проститься.

Эх, лес кругом. Тайга и мать-природа.
И до людей за пять дней не дойти.
Но хлюпать носом – разве их порода?
Хоть и расклад и вправду не ахти.

Идут сменяясь каждый час по двое
По буеракам, коих края нет
Вдруг впереди поблажило живое,
И терем показался сквозь просвет.

Махина посреди глухой тайги,
Лесник, сторожка? Нет, ведь не похоже.
Но от усталости уж били кулаки
По двери, сон в тепле дороже.

На громкий бой никто не отвечал.
Они минут пятнадцать постояли.
– Валер, в окно!  – Вадим ему сказал
– Войдем и так, раз в гости не позвали.

Спиной к окну. Упор чтоб подсадить.
Но только парни подбирались к раме.
Кто был внутри, решил им отворить,
Открыв обзор весьма преклонной даме.

Старушки дряхлая отжившая свой век,
С них улыбаясь тихо вопрошала:
 – Зачем вам рама, милый человек.
Видать, я старая вам в чем-то помешала?

– Простите, бабушка – Валера тут сказал!
– У нас беда, наш друг поранил ногу.
Для нас ваш дом – чудеснейший привал.
Передохнем и снова в путь-дорогу.

– Эх, юноша, ведь я сама бы рада.
Но только я, живу здесь не одна.
Ну а пустить, не разузнав у брата,
Я не могу, а то придет беда.

– А где он есть? – Далече, он в тайге!   
– Да не узнает, только ночь всего.
– Быть может прав, ведь на одной ноге,
Ему добраться будет нелегко.

Но только так, его я положу! –
К Егору обращаясь в оборот.
– А прочих, до амбара провожу.
Быть может ночью этой не дойдет.

Все как сказала, сделали они,
Егор в светелке на большой кровати,
А сами до амбара отошли,
Старуху матеря в немой досаде.
 
– Вот интересно, что она несла,
Причем здесь брат?! – Олеся всех спросила.
В немой глуши сошла она с ума – 
Ей без Егора было так тоскливо.

– Ну ладно! Спать! – Вадим отдал приказ 
– Давайте хоть под крышей отдохнем.
А поутру как луч коснется глаз.
Прощай хозяйка и к чертям их дом.

Но только час спустя все улеглись,
Усталый сон вошел в глухие стены,
И беззаботно с сапом унеслись
Сидевшие в их головах проблемы.

Но ненадолго коль свербит нужда.
Валера вышел и остолбенел.
Его спросонья взгляд смотрел туда,
Где был Егор – там яркий свет горел.

Потом погасло. Он скорей бежать
К окну. Как смерть лицом был бел.
А раму вон, он чуть не стал кричать.
Когда увидел, чуть не поседел.

Здесь дело человека далеко,
И ум не смог бы это описать,
В светлице не осталось ничего,
Что жизнью можно было бы назвать.

Фрагменты тела липкие в крови,
И рубище ужасного тряпья,
Да ты хоть век со смертью проведи,
Такого не увидишь никогда.

Он на пол сел, а сзади громкий шум,
И Севка с кромкой трепета в глазах.
Незваным гостем подобрался к двум,
И как приятель обнял липкий страх.
 
– Да как же так!? – и Севка замычал.
И слезы, не спросивши подошли,
А сил набравшись тихо прошептал:
– Куда же мы, на гибель забрели?

Но долго здесь не будешь горевать,
В надежде на разгадку обошли
Всю комнату. Уроненный в кровать,
Готовый в съемке «ФЭД» * в крови нашли.
 
– Егор, его всегда носил с собой,
Быть без него он просто не привык,
А если негатив покажет той
Секунды распоследний страшный миг?
 
Но те слова застыли на губах,
За дверью, половица звук дала.
И новый на замену вышел страх,
И поступь за стеной: костыль – нога.

Ещё немного – у самой двери.
Но нервы выбивают – только жить.
В окно стрелою, прыгают они.
В амбар бегом – не будем их судить.

И вот они стоят все на ногах,
Пусть странно, но сомнений прочих нет.
Ведь то, что, правда, рассказал их страх.
Хоть и похоже на нелепый бред.

Олеся, только вся в слезах стоит.
Она не верит, что Егора нет.
Но время горевать ей не велит.
На помощь к бегству запылал рассвет.
 
Прошло пять лет с момента той потери.
Давно они не виделись с тех пор.
И в памяти немного поредели
События той ночи и Егор.

На даче у Валеры собрались,
За чередою мелких разговоров,
О том, как дальше протекает жизнь,
Не обошлось, без ночи той разборов.      

– Сознайтесь честно, что произошло!?
Олеси нет! Да замужем теперь
И сын Егор, но знаю не прошло.
И это будет главной из потерь.

 – Послушайте, сказали всё тогда.
Мы сами все хотели бы понять.
Но только вот, прошедшие года,
Нам не хотят в разгадке помогать.

Но Севка тут достал потертый «Фэд»
– Я так и не решился проявить,
И то что это, было все не бред
Возможно, тайну сможем приоткрыть.

Они пошли и сели в темноте,
Валера с фотографией знаком,
И проявить в полнейшей тишине
Решили негатив все впятером.

Но только сели, звук за дверью вновь,
Который был пять лет тому назад.
И в ужасе в сосудах билась кровь,
И в переглядах расширялся взгляд.

Костыль – нога, все громче за спиной,
Костыль – нога – уж на пороге смерть.
Ещё немного и судьбы иной,
Им не вкусить и должно умереть.

Но зажигалка чиркнула и вот,
То пламя с зеленью ослабило накал
И затхлый воздух забирает рот
И шаг за дверью тут же замолчал.
 
– Отец сказал, что так оно и было –
Так Витя, подводил рассказ к концу
– Валерич я! – добавил он тоскливо,
И что не врал – то видно по лицу.

Сказал. Поднялся. Вышел покурить.
Ребячий голос с мест заверещал.
Одни – вранье, того не может быть.
Другие – правду Витька рассказал.

Эх, детство, детство – жаль, что не вернуть
То время ярких лагерных костров,
Историй страх, немыслимую жуть
И легковерье, к сказу взрослых слов.

*ФЭД — советский дальномерный малоформатный фотоаппарат