Суп из вороны

  Мои проказы были не всегда безобидными, но сознание содеянного приходило не сразу. Мама воспитывала меня одна, бабушки не было и вообще,не единого родственника, который мог бы взять меня на летнее попечение. Работа не позволяла быть постоянно вместе, приходилось расставаться и я, как и многие дети проводила лето в пионерском лагере. Класса до третьего я не понимала, что лагерь это самое кайфовое место в жизни. Уже потом, когда я вкусила всю прелесть пионерского лета, расставание с лагерем становилась настоящей трагедией и слёзы  лились Ниагарским водопадом. А пока этого не случилось, мне не хватало поддержки мамы, я сильно скучала и даже множество друзей не перекрывали желание сбежать, и поскорее.
 
 Каждый день я отправляла  домой письма, мучая маму  своими мемуарами о том, "как хорошо мне живётся в лагере", слёзно умоляя забрать меня домой и, как можно побыстрее. Когда  почтовые конверты  заканчивались, мои  послания становились форонтовыми треугольниками и к удивлению никогда не пропадали. К побегам из лагеря я не готовилась, просто любая вспышка, какого либо неприятия исходившая извне, выбивала меня из ритма жизни и, не справившись с эмоциями, меня бросало на не опрометчивые поступки. Так произошло и на этот раз. Уже шла вторая смена, лето благоухало солнцем и отчаянно тёплыми проливными дождями, сосновый лес манил поспевающей черникой, а  извилистая река протекающая, чуть ли не у самых ворот лагеря манила своей красотой и неистребимым желанием искупаться. Тихий час, был очень удобным моментом, чтобы воспользоваться такой ситуацией. Нас естественно поймали и наказали на целую неделю, лишив купания. Пропустив через себя всю горечь и чёрную  зависть к другим купальщикам, я не выдержала  и, улучив удобный момент, пустилась в бега, как можно дальше от лагеря.

 Ближайшую местность я хорошо знала, т.к. раз-два в неделю нас водили в деревенский клуб смотреть кинофильмы, наш родной кинопроектор приказал долго жить и ни как не хотел включаться. Этому казусу были рады все поголовно, в деревне гоняли « Фантомаса» и вся  лагерная малышня стояла на ушах от такого счастья.  Я  ушла прямо с пляжа вниз по реке, избежав преследования, и купалась до тех пор, пока  глаза не стали красными как у рака, а пузо не покрылось синими мурашками. Покатые берега Луги были изумрудно зелёными, а какая из  дорог вела на вокзал, я не представляла, поэтому шла в деревню где, несомненно, был верный путь к городу. Небольшой участок леса до отвала накормил  меня отборной черникой. Год явно был ягодным, все кусты были синими и очень высокими. Жара стояла несносная, комары попрятались, а вот слепни не давали покоя и нещадно жалили. Ярко пахло смолой, которая огромными янтарными каплями сползала с горячих сосновых стволов. Сначала смола склеила мне пальцы, а потом и язык привязала  к зубам и долго не отпускала, пропитав все мои внутренности хвойным эликсиром.

 Уже вечерело, солнце  опустилось  ниже сосновых макушек и теперь прожигало лучами сквозь густые шапки зелени, попадая на стволы, кора становилась малиновой и горела как фонарь. На огромной поляне не далеко от шоссе вовсю шёл сенокос. Огромные кучи сена напоминали шахматную доску. Стоял невообразимый терпкий запах, стрёкозы пикировали, как вертолёты, разных мастей и конструкций, а солнце рассыпалось по огромным кучевым облакам и сияло многоцветием июльских лугов. Злая мошкара роем кружилась над моей головой и кусалась, не давая покоя. Когда совсем стемнело, я забралась в стог и сладко уснула.

 Перекличка деревенских петухов подняла меня не свет, не заря, роса была обжигающе холодной и минут через пять, я уже была по уши мокрой. Молодое  солнышко весело поблёскивало и  катилось по крышам, и деревенским садам, а лёгкий туман дрожал белыми рваными облачками. В деревню идти я не решилась и весело подскакивая как мячик, размахивая руками, и кружась, прыгала по мокрому пустому шоссе. Над одной из автобусных остановок сидела пухлая белая бабушка похожая на одуванчик. Большая плетёная корзина была с верхом  наполнена черникой, в коробке стояли литровые стеклянные бутылки с молоком. И тут, я поняла, что нестерпимо хочу пить и поесть бы тоже не помешало. Я села на деревянную широкую лавку и начала болтать ногами, то и дело, гипнотизируя коробку с молоком. А что, здороваться тебя не учили? Я смущённо поздоровалась и встала. Бабушка достала голубую эмалированную кружку, налила молока до самых краёв и протянула мне. Молоко было густое и очень вкусное. Большими глотками, почти не останавливаясь, я выпила всё до капли, вытерла рот кулаком и, поблагодарив, побежала дальше. На одной из остановок, я просочилась в автобус. В скором времени  грязная, как чушка, я выползла из под сидения, не выдержав адской духоты и пылищи, и нестерпимого запаха бензина.

 Я благополучно вышла из автобуса и пошла, куда глаза глядят, не думая о вокзале. Недалеко от  автобусной остановки, я увидела небольшой рынок. Вкус еды привлёк моё внимание, и, околачиваясь у самодельных прилавков, я совсем приуныла. Пахло жареными пирожками, семечками, а душистый, пронзительный аромат яблок, словно издевался, витая в  воздухе  и оседая в ноздрях. Садовая малина, смородина, крыжовник разных цветов колол глаз. Ух, как хотелось есть! Остановившись у бидона со свежепросоленными огурчиками, я всё же, решилась поклянчить. Поняв, что денег у меня нет, тётка злобно шуганула меня, отмахиваясь руками,  как от назойливой мухи. Сердито походив между рядами и угостившись половинкой белого налива, я снова, случайно оказалась возле  тётки с бидонами.

 Увидев меня, она грозно шикнула! - "Что ты тут крутишься? А ну, давай, гуляй, пока я тебе уши не оторвала...
 
 С присказками и недовольным ворчанием, она вылавливала поварёшкой аппетитные огурчики, выкладывая их в бумажный кулёк, и  тут же, с загадочной улыбкой "Джоконды", вручала свой улов покупателям. Внутри  меня, видимо завились ужи, они ползали в животе и шипели, пытаясь выйти наружу. Не сдержав гнев и неуёмную грубую болтовню  раскрасневшейся тетки, я царапнула с земли горсть серой пыли и отчаянно запустила в один из бидонов.
 
 Моему спринтерскому марафону наверно позавидовали бы олимпийские чемпионы всех времён и народов. Когда я поняла, что погоня миновала, силы меня  покинули окончательно, захлёбываясь собственным дыханием, я упала в высокую траву и слушала, как сердце растет и сжимается, издавая хлюпающие звуки. Оно колотило в стенки моего организма, словно хотело выпрыгнуть, прорывала подземные ходы, лихорадочно разрушая всё, на своем пути, и стучало, стучало, напоминая звук уходящего поезда. Вот, какого чёрта я это сделала, ужи видимо выползли и я начала рыдать, не понимая, что со мной происходит. В каком-то невообразимом отчаянии  и в потоках безумных слёз я уснула.

 Время, уже не имело ни какого значения. Я пробираясь сквозь высокий, вяжущий ноги барьер полевых цветов. Луга сияла, синим небом и белыми, как снег облаками, где–то неуёмно куковала кукушка, трава жужжала и лёгкими солнечными волнами несла меня к реке. На берегу лежало множество перевёрнутых лодок, валялись какие-то ржавые канаты, непонятные железяки, банки с чёрной вонючей жидкостью. По реке в мою сторону двигался паром, на котором стоял милицейский мотоцикл. Это мне сразу не понравилось, и я скрылась в зарослях ивняка.
 
 Купание привело  меня в чувство полной эйфории. Устроив  небольшую постирушку, и раскидав по кустам свою не хитрую одежду, я закопалась в прохладный жёлтый песочек и завидовала сама себе. Накупавшись до головокружения, я пошла, исследовать берег. Я наверно родилась везунчиком, возле старого кострища, я нашла совершенно сухой  коробок спичек. Коробочек оказался волшебным, красные головки серы вызывали восторг, - это был знак проведения! Вернувшись к лодкам, я натаскала, каких-то палок, камней, верёвок, нашла грязный, алюминиевый
 трёхлитровый чайник без крышки, и всё это богатство приволокла к кострищу.

 Чайник пришлось оттирать песком, что полностью выбило меня из сил. Немного отдохнув, я пошла, искать хворост. Мое славное место облюбовала огромная ворона, она громко каркала и хозяйничала, как у себя дома, цапнув меня за штанину. Ворона не улетала и  пугала меня.  Швырнув в неё тяжёлым камнем, я неожиданно для себя  попала в цель, даже этого не желая. Изнутри меня ошпарило кипятком, ворона не подавала признаков жизни. Подойти и потрогать, тоже не решалась, и я оставила её в полном покое. Соорудив очаг из  ржавых металлических прутьев и куска толстенной веревки, я набрала в чайник воды и повесила на верёвку, чайник тут же рухнул, сломав "безупречную" конструкцию. Моему упрямству не было придела, и я, через некоторое время, всё-таки своего добилась.
 
Откуда  появляются мысли, вопрос извечный.  Идея сварить суп из вороны, могла придти в голову только "гению". Окунув ворону в чайник, я начала заниматься костром. Когда стемнело, костёр уже горел. С большим трудом мне удалось  сдержать огонь, я извела весе спички... Зубастые мошки не давали покоя, но красота ночной реки мягко ложилась на душу. Луна желтым маячком смотрела из воды, не было страха, не было мыслей о том, что меня ищут по всей округе.  Вода  почти  закипала, прогорала верёвка и деревянная ручка чайника. Ещё мгновение и суп из вороны залил костёр, довольно неприятный запах сморщил мой нос и белым облаком пара с шипением растворился. Потыкав ворону палкой в резиновый бок, я в отчаянье  засадила ногой по чайнику и пошла искать себе другое убежище. С утра меня разбудил барабанный бой. Над "лодочным домом" гремела и выходила из себя гроза, сон был тяжёлый и выйти из него  мешала  убитая ворона, она летала над моей головой, в когтях у неё был обугленный чайник, и она поливала меня своим вороньим супом. 
Дождь был как из ведра, но всё закончилось довольно быстро, и я покинула своё логово. От земли шёл тёплый пар. С деревьев звонкими хлопками скатывались остатки дождя, огромная радуга выгнулась  над верхушками зелёного рая, пропитанные насквозь влагой стволы берёз рябили в глазах своими черными  уголками и полосками. Солнце пробилось сквозь серую плёнку уже разбитых облаков и мир запел, затрещал, выписывая  кренделя полосатым брюшком золотистого шмеля. Речка улыбалась белыми лепестками кувшинок, а волна несла лёгкую зыбь, порхающего над водой ветерка. Почти до заката, я провела у реки, играя с местными мальчишками, и ловила рыбу с самодельной удочки на червя.
За целый день удалось зацепить маленькую колючую рыбёшку.  \Мы переходили с места на место, бегали на гороховое поле, а с наступление сумерек пошли в самый конец деревни за яблоками. Такого опыта у меня ещё не было, страха я не испытывала, парни были постарше и казалось, что с ними можно горы свернуть, а яблоки, это так, ерунда...
 Ночь была тёплая и прозрачная, уже проглядывали звёзды, отрывисто лаяли собаки, а по кустам шныряли коты, пробивая мглу, и  пугая своим внезапным появлением. В доме, куда мы пришли свет уже не горел, в сад попали через лаз в заборе за сараем, и стараясь не шуметь. Собаки именно в этом дворе, как уверяли пацаны, не было.  Мальчишки здесь, уже были не раз, и очередной визит сделал бдительность хозяев универсальной. Нас накрыли разом и так ловко, что я не успела понять, что происходит. Не дожидаясь развязки, мои новоиспечённые дружки, дали стрекача, а меня уже, хлестали крапивой, зажав между ног. Моим палачом оказалась огуречная тётка. Мне уже было всё равно, а вот она торжествовала, заперев меня в  небольшом  сарае.
 Кода мой зад немного остыл, а слёзы высохли, я в кромешной тьме, какой-то металлической пластинкой выскребала землю под дверью сарая до самого рассвета. До вокзала я всё-таки добралась, где меня благополучно ухватил вожатый первого отряда. На следующий день, я была передана  в руки маме, так закончилось моё первое  лето в пионерском лагере. Обратная дорога лежала через уже знакомые места. Я плыла на пароме, а на другом берегу оставался мой "лодочный дом", на гребне которого сидела большая серая ворона.


                2019