Поэма о воспомянутой воде

Я всё помню, Катя, я помню,
Понимаешь ты или нет,
Забывать в этом мире так модно,
А я помню, умён и поэт.
Те, кто думают, будто всё помнят,
Те не знают, как то тяжело.
Средь пучин выбираем мы волны,
Да и те-сквозь своё решето.

Но приходит момент в этой жизни,
Когда где-то, как будто искра
И одна за другой эти мысли,
Будто главы одной за одна,
И написана книга мгновенно,
И не нужно бумагу марать…
В голове. На моё на смятенье.

Но нас двое и как рассказать?

И кому? А есть ли ты в мире?
Или в памяти только моей?
А в твоей? В твоей или-или?
Или то, или то, что теперь?

Как вообще забываются люди,
Прекращая писать о любви,
Регистрируя в памяти будень,
Будто только зарплата в крови.
На заплате в головах заплаты,
О зарплате- о ней ли писать?
Если вспомнил все ночи и факты,
Рассказать! Рассказать! Рассказать!!!

Но кому? Остаётся вопросом.
И вот здесь мне потребен другой.
Человек или сам этот воздух,
Умоляю, останься со мной!

Ненавижу материалистов,
Есть на всё у них цифра и факт,
Индульгенции меряют в числах,
Их запишут, видать, на гробах.
Вся любовь это, дескать, гормоны,
Утонувший в себе человек
Любит, дескать, лишь химии волны,
А очнётся-не любит навек.
Вот и жру эту химию люто,
Не найдя средь неё островка.
Алкоголик талии гнутой
Или всё же поэт до конца?

Ты не помнишь, а я задолбался
Это помнить и молча хранить
И на жизни окружные танцы,
Память сжав, отказался ходить.

Многих ранил и многих убил я,
Превратив своё сердце в кинжал,
На котором я вырезал имя
И его лишь всё время ласкал.
За то время оплёваны ласки
В столь изменчивых нынче словах,
Все мои из которых-как сказки
О каких-то погибших мирах,
Или просто о том, что несбывно,
Слишком кругло под мира квадрат,
В мире денег наивно и дымно
И простреляно сквозь автомат.
Но откуда о канувшем память,
Столько сил на постройку ничто?

Не ничто. Я пишу тебе, Катя.
Против правил-тебе. Не ничто.
И я верю сквозь все эти судьбы
И все жизни, что есть лишь одна.
Этот ветер её не остудит,
Эти люди-всегда шелуха,
Столь хотящая быть очень важной,
Как и я в этот слова момент,
И мешающей мне столь отважно,
Сколь я тщусь и слагаю...поэт.

Но поэт настоящий и грозный
Это время, а в нём я и ты;
Разбивающий всё виртуозно
На запчасти, обломки мечты
И чего это ради, о время?
Неужели, подобно ты мне,
Заигрался который тут всеми,
О высоком лишь мысля словце?

Но я в быт даже рад провалиться!
Только в тот, уже меркнущий быт,
И пока я не перебесился,
Я храню его, он не забыт.

А вокруг-то другие уж лица.
Полюби,- говорят,- и меня…
Да люблю я вас всех тут, ослица!
Говорят, всех первее-себя.

Я бы рад поселиться, да с миром,
Никому здесь никем и не быть,
Но увы, в марширующих мимо,
Под ногами о том и скулить.
Похоронят и мамки, и няньки,
Дочерям своим скажут: «Нельзя!»,
И поверит, уйдёт и проклянет,
И не няньку - конечно — меня
В застолблённо-надёжное стойло
Из под паспорта верных мужей.

Я измену глотаю, как пойло.
Весь мой мир вам иного чужей.

И скулю, перетоптан другими,
Говорящими: встань и забудь.
Может, хватит? Сменить, может, имя?
Флаг не важен-не флагу тонуть.

Эта муть прекращается странно:
Новый голем из всех миражей
На плечо мне кладёт свою лапу
И я вновь сильный муж средь мужей.

Только в памяти лампа мигает,
Через время уж светодиод,
Идиот тот, кто время считает
И рифмует с анодом катод,
Неугодна у слов этих рифма,
Слов вперёд агрегату сгореть,
Но мигать даже пыли без ритма,
Угольку всей идеи, но греть.

И один, уже сброшен на берег,
Из камней и обломков ничто,
Я слагаю всё то же, что греет:
Букву К, букву А, о чёрт…
Вот и снова всё слово-лишь Катя,
Вот и память, и образ, вот мир,
Вот и миру такое не катит…

Я-волна. То-чума, а то-пир.

Перепил, перебрал и забылся,
Перестроен, работаю, жду,
Перезлил сам себя, перезлился,
Передых, я на воду гляжу…

Поселился у мелкой речужки,
Я живу здесь с какой-то другой.
Что всех слов?.. Бесполезно.. не нужно..
Мы живём. Но над той же водой,
Что несёт и несёт моё время,
Истончая вас всех и других.

Это я стал как ты. Это бремя.
Это память. И страсти. И стыд.