В. Пашинина Напылили кругом

Глава 4

В книге много внимания уделено мемуарной литературе, хотя порой можно было ограничиться коротким замечанием: воспоминания выдуманы, такой встречи не могло быть, мемуары лживы, потому что заказные. Но и сегодня воспоминания современников Есенина, их письма и дневники — это единственный источник, из которого исследователи черпают фактический материал. Насколько чист этот источник, читатель смог убедиться сам. С другими главами может ознакомиться в приложении.
Нельзя мириться с тем, что практически вся литература о Сергее Есенине до сих пор строится на лжесвидетельствах о его жизни и (еще более!) смерти, данных из подлости или страха в угоду преступному и циничному режиму.

Напылили кругом...

Газет он не читал. Наклонится, бывало, к уху и заговорщически, шепотком спросит меня, "осведомленного" человека: — А какое теперь... правительство в Англии?
Эмиль Кроткий о Есенине

Чтоб опровергнуть это утверждение, возможно, достаточно привести запись из дневника Галины Бениславской: "Сергей Александрович очень интересовался статьями о литературе в зарубежных газетах. Я наобещала ему доставать. Больше всего интересовался статьями и заметками о нем самом и об имажинистах вообще. Поэтому я и Яна доставали ему много газет. Я добывала в информационном бюро ВЧК, а для этого приходилось просматривать целые комплекты "Последних новостей", "Дня" и "Руля".
Почему же политически ограниченный и неосведомленный Есенин заинтересовался не тем, о чем пишут большевистские газеты, а неожиданно спросил: "А какое теперь, Миша, правительство в Англии?"
Имя Эмиля Кроткого упоминается Есениным в письмах из-за рубежа накануне его возвращения, т.е. в 1923 году. Значит, и встречи с ним могли быть в конце 1923 и в 1924 году. Ныне из документов, не публиковавшихся прежде, известно, что революцию в Англии большевики планировали на 1924 год.
В 1924 году бурная дискуссия в партии развернулась вокруг новой книги Л. Троцкого "Уроки Октября". Опережая события, Троцкий "пророчески" предсказывал революцию в Англии. В главе "Филистер о революционере" Троцкий критикует скептически настроенного автора — Герберта Уэллса, "обывателя с узким кругозором", и недвусмысленно предрекает: "Мы берем на себя смелость предсказать, что не в столь уж отдаленном будущем в Лондоне, например, на Трафальгарсквере воздвигнуты будут рядом две бронзовые фигуры: Карла Маркса и Владимира Ленина… Ибо и английская социальная революция совершится по законам, установленным Марксом".
 В этой же книге в главе "О больном": "И если раздастся с Запада набат — а он раздастся (...) мы откликнемся без колебаний и без промедления".
Эмиль Кроткий, как говорится, лукавил. Есенин внимательно следил за всеми большевистскими газетами, а книгу Троцкого прочитал одним из первых. "Осведомленный человек" был из той среды, о которой Есенин сказал: "До чертиков надоело вертеться с моей пустозвонной братией". А потом еще покрепче добавил: "Очень уж опротивела эта беспозвоночная тварь со своим нахальным косноязычием".
А.К. Воронский, знавший поэта лучше других, в одном из писем отметил, что он, как умный крестьянин — сдержан и всегда себе на уме.
"Есенин был дальновиден и умен. Он никогда не был таким наивным ни в вопросах политической борьбы, ни в вопросах художественной жизни, каким он представлялся иным простакам...
Он был сметлив и смотрел гораздо дальше других своих поэтических сверстников. Он легко добился успеха и признания не только благодаря своему мощному таланту, но и благодаря своему уму… Казался он вежливым, смиренным, спокойным, рассудительным и проникновенно тихим... И представлялось непонятным и неправдоподобным: как мог не только буйствовать и скандалить, но и сказать какое-либо неприветливое слово этот обходительный, скромный и почти застенчивый человек!..
Прощаясь, заметил:
— Будем работать и дружить. Но имейте в виду: я знаю — вы коммунист. Я — тоже за советскую власть, но я люблю Русь. Я — по-своему. Намордник я не позволю надеть на себя, и под дудочку петь не буду. Это не выйдет".
Воронский, как все друзья и знакомые, в воспоминаниях не обошел клеветой поэта, иногда "перепевает" с чужих слов (в основном, Эрлиха), а эпизоды со скандалами преподносит в искаженном, нарочито усугубленном варианте.
"Некоторые шутки его в последнее время были странны и непонятны. Явившись как-то ко мне навеселе, он принес с собой пачку коробок со спичками, бросил их на стол и сказал, улыбаясь:
— Иду и думаю: чего бы купить в подарок. Понимаешь, оказывается, воскресенье, все закрыто. Вот нашел на лотке только спички, бери — пригодятся. Или лучше отдай своей дочурке, пусть поиграет"
 Воронскому непонятна выходка Есенина. Читатель тоже подумает: действительно, что-то непонятное твори лось с поэтом. Но ответ на загадку легко найти в главе "1922 год" романа А. Мариенгофа "Циники": "Сегодня по купону № 21 продовольственной карточки выдают спички — по одной коробке на человека". В разоренной большевиками Москве не было больше НИЧЕГО. Просто Воронский темнит, "перенеся" странный подарок во времени — на конец жизни Есенина. А непосвященному читателю какая разница — ведь это было? Было.
 О том же вспоминает Виктор Шкловский: "Был месяц сахарина, когда в магазине нельзя было найти ничего, кроме пакетиков с ним. Был месяц, когда все ели одну капусту… Был месяц — все ели картофельную шелуху… Был месяц падающих лошадей, когда каждый день и на всякой улице бились о мостовую ослабевшие лошади, бессильные подняться. Умирали просто и часто".
А по мнению Есенина, "мелочи для историков будут иметь более важное значение, чем имена людей и крупные события, которые и без афиши не будут забыты". Об этом рассказывает "последний имажинист" Рюрик Ивнев: "Я показал ему афишу большого концерта, в котором участвовал; он прежде всего обратил внимание не на известные имена, а на извещение в конце афиши: "Зал будет отоплен".
(...) Есенин вспомнил пример из моего документа 1918 года — это была официальная бумага с тремя подписями: наркома просвещения А.В. Луначарского, управделами наркомата Покровского и начальника канцелярии К.А. Федина (известного писателя). Эта любопытная бумага гласила: "Прошу выдать моему секретарю, тов. Ивневу Р.А. теплые перчатки, которые ему крайне нужны, так как ему часто приходится разъезжать по служебным делам в открытом экипаже". Как он хохотал тогда, читая этот документ".
Так что пусть потомки помнят и этот коробок спичек, подаренный Воронскому. И его свидетельство — поистине уникальный документ, граничащий с идиотизмом воспетого Маяковским "заседания по поводу покупки склянки чернил губкооперативом". Ведь и это было в жизни страны, управляемой большевистскими руководителями, и заседания на самом высоком политическом уровне по поводу покупки партии консервов в голодный 1921 год. Этому факту Ленин отвел в докладе не две строки, а две страницы!
 Кстати о Маяковским. На словах Ленин одобрил стихотворение "Прозаседавшиеся", а на деле строго взыскивал за нарушение установленных бюрократических порядков.

Продолжение следует