С марухой лежали на шконке

С марухой лежали на шконке,
когда опера подошли.
А где-то за окнами звонко
свистели вовсю соловьи.

Маруха канала из хазы,
покинула вовсе меня.
Тебе я припомню, зараза!
Твоя здесь была западня!

Меня повели к автозаку,
впихнули в вонючий фургон.
Там был малолетка и плакал:
впервые нарушил закон.

Ему я сказал: "Ты не падай,
не бойся, не верь, не проси.
И будешь пацан то, что надо,
как все братаны на Руси".

И вот привезли в автозаке
в СИЗО, стали шить мне дела.
Парнишка всё плакал и плакал,
аж жалость меня проняла. 

"Послушай, начальник, скажи мне,
что сделал мальчонка малой?"
"Что б выполнить план по поимкам,
его задержали с травой!

А ты, если хочешь на зону
без палева сразу попасть,
его расколи без закона,
и дай петушиную масть!"

Сказал я менту: "Я не сука,
не шей мне в натуре тех дел!"
Озлился начальник и стукнул,
да так, что я на пол присел.

А после навесили сроки,
мне суд присудил Колыму.
И вот я на Дальнем Востоке
унылую лямку тяну.

Маруху нашёл ту однажды,
она шла со службы домой.
И полон отмщения жаждой
я к ней обратился: "Постой!".

Маруха меня та узнала
и сразу кричать начала.
На землю под финкой упала
и тут же в момент померла.

И снова меня повязали,
и снова я зону топчу.
Вокруг – неоглядные дали, 
и сроки мои по плечу.