Личная трагедия

  Когда просыпаешься в спальне, разделанной под орех и понимаешь, что уже не вечер, но ещё не ночь и жевать в доме нечего, то невольно перехватываешь у себя инициативу.   Поначалу я, ни с кем не сравнимый писатель, занимавшийся авторизованным переводом денег и писавший на языке нестроевой подготовки, в отчаяньи зашёлся кругами, а затем чёрным квадратом  Малевича. И всё из-за моей половинки, которая не уделяла мне и четвертинки внимания.
  Да, сказал я податливый себе, выйдя из состояния сомнамбулы, не заметив как тень сомнения переместилась на 40 градусов. Вот упустил последнюю возможность и она, смирившись со смирительной рубашкой, радостно убежала.
  В отличие от Льва Толстого я на старости лет на пике напитков острых ощущений ушёл из дома по дорожке, протоптанной в "Травиате", взвалив на плечи совмещённый узел, чтобы ощутить себя островитянином в море безразличных лиц.
  Выяснилось, что  я один из избранных, приближённых к пропасти, вырастивший на свою голову смену нижнего белья и освоивший искусство расставания с жизнью без прошения о помиловании.
  Одно успокаивает - у трупа есть преимущество - его уже ничего не задевает за живое.