Чужой чинарик

Вчера был сон - пришёл ко мне калека: неверный шаг, опухшие глаза. Чужой чинарик  с видом человека, которому сорвало тормоза. Ну, сорвало, ему привычней матом, а ударять - не даром же хромой... Он закусил Боярышник салатом - флакон его, а холодильник мой. В растерянности ванну предложила - лишь усмехнулся (славный баритон!), схватил кота и ну его, страшила, трепать по-свойски - дурень ты, Кузьмон! Я не Кузьмон, но тоже, видно, дура - мне этот странник вовсе не к душе. Ни пряником его, ни арматурой не выгнать и не выманить уже.
Уже возлёг в супружеской постели (супруг на вахте, что ли - не пойму)... Ах - он же ближний! надо, чтобы сели, поговорили, денежку ему, с собой котомку, телефонный номер приюта для бездомных и бродяг... Последний стольник выну - экономить мне не впервой. Но он пришёл как враг. Пришёл ко мне навеки поселиться  - болезный, наглый, выгнивший на треть... Вы видели в кино такие лица? В такие лица лучше не смотреть.

Проснулась - май чирикает за шторой, весёлый ветер, ситцевый  мотив. Поехать в центр к вечерней службе, что ли, на позывной отчётливый - к пяти. А май звенит - и радостно, и сладко, автобус - вот, минуты не прошло... Но рядом на заплёванной площадке - всё тот же тип, и кашляет в стекло. Коросты, хрипы, эк тебя скрутило, куда ж ты, милый, лёг бы и лежал... Куда-куда, к амвону и кадилу, но - так у входа и продребезжал.

А после - ночь гуашевым разливом закрасит все ущербинки души. Грешна - а то ж! но, говорят, красива, и пишут мне - пиши ещё, пиши... Отец небесный, я совсем не трушу, веди меня, мне только бы с Тобой! А за спиной по тёплым майским лужам плетётся несуразная любовь - патлатая, отравленная ложью, черёмуховый рай да перегар... Одной тропой, этапом, бездорожьем - в острог, в пустыню, к чёрту на рога, не к ночи будь... Да ладно, хоть и к ночи - небесной флейты музыка слышней  в тиши ночной. А жизнь ещё короче. И снова по весне как на войне.

(Картина Анны Чариной "Черёмуха. Двор на Пятницкой")