На Калининском фронте кукушки молчат

На Калининском фронте кукушки молчат,
И на Западном тоже затишье –
Это осень устала шагать от плеча
И топтать каблуком пепелища.

Это серые ветры в шинелях худых,
Греют руки в случайных окопах
И, роняя листву от удара под дых,
Просят снежную милость у бога.

И молитва одна и дорога одна.
И просили охрипшие глотки:
«Нам бы в чистом, как встарь». Но сказал старшина:
«Хватит с вас и наркомовской водки».

Интенданты бранились: «Сто граммов! Печать!»
И хватались за черные вожжи.
Но за взятые сверху комбат отвечал:
«За бумагой заедете позже».

Пили мы за победу, за то, чтоб вперед,
За друзей и пропавшие души.
И за то, чтоб санчасть не бомбил самолет,
И за то, чтобы пелась «Катюша».

Пили мы, нарушая железный приказ,
И хмелели от первых морозов,
Понимая, что каждому нынче воздаст
И рядиться с обидами поздно.

Обожженное нёбо глотало сухпай.
На ресницах дымились туманы.
И такой долгожданной казалась крупа,
Принесенная облаком рваным.

Где-то зимние бури везли поезда
Из далеких лесов Забайкалья,
И на Тихвинский Образ дышала звезда,
Закаленная кровью и сталью.

А в расплющенной гильзе горела свеча,
Поминая годину лихую:
На Калининском фронте кукушки молчат 
И о детях своих не кукуют.