сияние

держит китайскими палочками сигарета, пригубит парочку моих рефлексий и интроспекций
кровушку заливает в свое горло бутыли мондоро и прижигает для яркости вкуса стеклом мое сердце
под ними резонируют кропотливо луна с рассветом, в маховой от собрания саммит святой голгофы
мой взгляд развивается по подвалам и коридорам, дебелый  дым вокруг следит за этим процессом
стены, пошитые наскор, как плаксивая ива,  обнимают пустой переполненный печальным дымом зародыш
бык стоит с флегматизмом, взирает на окна, сминает вторую куклу, как близнец, на меня непохожий
мондоро играет в роцк, разбрызгивая мою душу  по облачной пене. надеясь уже застрять, меня перезаряжают патроны
свет просыпается – засыпают балконы. В живот молнией нож воткнут.  бычок бросает на бетонный пол белой рожей
завеса подкидывает, как гребнем волны. эксгумация произведена. реинкарнация тоже, видимо
полет над хрупким полом в этой барокамере проходит безумно эфемерно. серость снимает исходящий из меня свет на видео
столько немых кленовых листьев сияние посмотреть собралось. как на идеал.  моим едким очам завидуют звезды
эмоциональные краски в них. все пришли пировать в огне. таять. и наблюдать в
конце за водопадами из черных дыр
а затем потушить его
уже

   
.
         
                /последний человек/