Глава 28. Великий князь

Спокойно ночь прошла и без погромов,
Народ узнав о князе, поутих,
Но состоял в нервозно чуткой дрёме,
В любой готовый снова вспыхнуть миг.
Гонца Никифор милостиво принял,
От княжьей вести сердцем потеплел,
Душой отмяк. Сомнения откинув,
Епископов собрать к себе велел.
Впервые патриарх на вокняжении,
С обрядом понаслышке был знаком,
Но схожим с православным поставлением
Не раз за жизнь свершаемых при нём.
Душа митрополита ликовала,
Не проявляясь для сторонних глаз.
И беспокойство больше не терзало,
Что всё изменится в последний час.
Готовились в Святой Софии к встрече
И как положено молебен отслужить,
Несли хоругви, зажигали свечи,
Не забывая ладан раскурить.
Часу в девятом колокол ударил,
На Вече созывая киевлян.
Лишь хворые да малые остались,
Да бабы в домах посадских дальних слобожан.
Шумела площадь вскоре, колыхалась,
Как в поле на ветру колосья ржи.
Народу непрестанно прибывало,
Свои надежды утолить спешил.
Ворота в Ярославов град закрыли
За князем сразу и людьми его
Покуда торжество и Вече длились
Из опасения только одного,
Чтоб давки не случилось со смертями,
Народу коль набьётся до краёв
Да в ближних улицах между домами,
Не приведи... найдётся дураков.
Бояре обособленно держались
От входа в храм по обе стороны:
С одною те, кто князя не желали,
С другой, приездом кто услащены.
Дружина скопище раздвинула конями,
Проехав сквозь него и строй держа.
Владимир в центре, а над головами
Знак княжеский полотнищем шуршал...
 
То утро было пасмурным, но тёплым,
А небо не сулило мокроты
Всем надоевшей и желавшим, чтобы
Ушли зимы последние следы.
Проснувшись рано, князь не торопился,
(метания остались позади).
Прошёл к божнице, стоя помолился,
К столу себя за завтрак усадил.
Дружина также долго не лежала,
С рассветом встав, готовила коней,
Оружие, кольчуги надевала.
Всё важным было вплоть до мелочей.
Дорога шла отсюда вкруговую,
(другой здесь нет), по берегу Днепра
Через Подол (окраину минуя).
На час — не более того была.
Молвы людской быстрее нет на свете,
Она уже повсюду разнесла,
Что князь Владимир в город утром въедет.
На этот раз, как часто, не врала.
Откуда, где и как родятся слухи —
Неведомо доселе никому.
Назойливые вьются будто мухи,
Внося в умы и души кутерьму.
Желали люди этого приезда,
Поэтому и верили вестям.
Царила двадцать лет такая бездарь!
Но каждому воздастся по делам.
Сейчас забрезжил свет во мраке быта
И жизни в целом дольных киевлян,
Судьба чья оказалась незавидной,
Кто не входил в боярско-княжий клан.
 
Толпу, приехав, гридни оттеснили
От храма сразу же, где пастырь ждал.
Щиты сомкнули плотно, исполчились
Как старший им дружины приказал.
Помост, что над толпою возвышался,
Откуда слово молвил, кто желал,
Освободили. Народ не упирался,
Назад, бранясь миролюбиво, сдал.
Со дня кончины деда* не припомнят,
Подобного здесь сонмища людей.
И вот теперь уже его потомок
Собрал по воле их, а не своей.
Одет князь по погоде был, не броско,
Без роскоши — не к случаю она.
К наряду он продуманно отнёсся,
Чтоб площадь не была раздражена.
Кафтан не яркий синий, утеплённый
Да ловкие сапожки на ногах,
Накидка брошью на груди скреплённая,
Не видно украшений на перстах.
Одеждой свита тоже не блистала,
Дорожная, она не для торжеств.
Однако важность лиц их не скрывала —
Недаром же они при князе здесь.
Андрей вернулся с дядькой утром рано,
Остаться Янка предлагала им,
Но тщетно было матушки старание,
Её племянник был неудержим.
Присутствовать хотел при восхождении
Отца на киевский Великий стол,
Чтоб на всю жизнь осталось впечатление,
А не испытывать потом укол.
Он изо всей когорты старших братьев,
Которым бы сгодился в сыновья,
Один был здесь, хотя отец дал знать им...
Но не теперь сойдётся вся семья.
Лишь смерть отца сведёт их снова вместе
Не надолго — проститься, помянуть
Да проводить всем миром честь по чести,
Как это принято, в последний путь. 
Не скоро призовёт его Всевышний,
Двенадцать лет ему ещё отмерил он.
За это время люди не услышат
Всегда пугающий набатный стон.

...Владимир слез с коня, перекрестился
На лик Христа, что был над входом в храм,
Но не вошёл. Навстречу устремился
Митрополит, оставив свиту, сам.
Не ожидал подобного князь жеста,
Приязни да прилюдной столь к себе.
Его опережая, сам прошествовал
К нему и, подойдя, припал к руке:
«Благослови день нынешний наш, отче.
Не рукотворен мною этот путь,
Не верховенство — помыслов источник,
Мольбу киян** не мог я оттолкнуть».
Не удивлённый просьбой князя, пастырь,
Благословив его, сопроводил
Коротким наставлением не праздным,
Но думы скрытые свои вложил:
«Всемилостив Творец, в Его всё руцех,
По замыслу Его твои шаги.
Пусть благом для земли всей обернутся,
Пришла пора, князь, возвращать долги.
Чего поклоны тратишь понапрасну,
Ты встань, сын мой, да к людям обратись
С глаголом веским, а не байством красным,
Чтоб в них надежды огоньки зажглись».
Поднявшись, князь ему ответил кратко:
«Я, отче, в грамоте своей сказал о всём.
Играть не собираюсь с ними в прятки
И не вилять ни перед кем хвостом». 
Затем уверенно прошёл к помосту,
Отвесил на все стороны поклон,
Взобравшись на него: «По вашей просьбе
Пред вами здесь я, ею был склонён.
Пусть грамоту глашатай зачитает,
Не всем доставит радости она.
Но руки многим всё же укрощает,
Недаром ведь земля возмущена.
По правде будем жить теперь по новой,
Обычаи отцов не забывать.
Наказывать, коль есть за что, виновных,
А прочих без причин не обижать».
Сойдя, вернулся вновь к митрополиту,
И с ним, послушав чуть, вошли в собор,
А следом, тут же бывшая, вся свита,
Ведя о предстоящем разговор.
Проглядывало солнце из-за тучек
И радовала взоры синева,
И жизнь уже не виделась гадючей,
От княжьих слов светлело в головах.
Притихла площадь, вестнику внимая,
Но задним плохо слышалось рядам.
И люди на носочки поднимались,
Соседей теребя: «О чем он там?».
Но цикали те: «Слушать не мешайте,
Едва доносится..., бубните тут!
Посля всем растолкуют — время дайте,
Когда потащат за долги на суд».
Но общий смысл был грамоты понятен,
Особо о прощении долгов.
По ней судить — на годы князь не на день
И слово исполнять своё готов.
Бояре хмуро в бороды бурчали:
«Так что же, шагу без оглядки не ступить?
Выходит, руки крепко нам связали,
Что не по нём, начнёт верёвки вить.
Что делать и куда теперь податься?
Давид возьмёт ли, тот же хоть Олег?
И жаль с хозяйством нажитым расстаться…,
Богатство и от них не оберег.
А здесь семья, подворье родовое,
И много ли с собою увезёшь?
А там чужбина..., кто тебя укроет?
Покинув дом, чего же обретёшь?».
Но тоном княжеским не обольщались,
Прекрасно ведая о тяжести руки,
О жёсткости его. Не распускали
Поэтому особо языки.
Что словом твёрд, богобоязнен —
Не выдумкой о нём молва в миру.
Одним приход Владимира, как праздник,
Другим наоборот - не по нутру.
В умах порхали думы словно птицы:
То вороном, то голубем мелькнут.
Как к князю новому приноровиться?
Притом какую пользу извлекут?
В борьбе между желанием и смыслом,
Не видно преимущества пока.
Но души жадностью давно забрызганы,
Как вещи, чувства прячут в сундуках.
А их противники не колебались,
С приездом князя будто свет сошёл.
Уже в мирке своём не замыкались,
В ненужный не вступали больше спор.
По их всё вышло, как того хотели,
Былой порядок возвратится в дом,
Уверенность. Он слыл не пустомелей,
В делах настойчив и на ум не хром.

____________________________
* - Ярослав Мудрый 1054г.
** - так звали жителей Киева