Великий день

            Не помню, как мы нашли его в Контакте, но представился незнакомец кратко: «Проводник». Именно этот образ я предполагал: седая бородка, лицо не молодое, не старое, не заявлявшее громко о себе. А что касается нас двоих, то здесь была просто дружба, хотя конечно, я Вику (мою Вику!) обожал. Увы, моё чувство было безответно.
           Лицомэта девушка  была неброской, хотя фигурка и ножки ничего.И если одним словом описать её образ – кроткая. Никогда не видел я в ней ни гнева, ни ненависти, и была она беззащитна перед злом. Однако вход в её душу был закрыт. Но если бы я знал, кто реально был скрыт в этой простой на вид девчонке!
           Как появилась Вика в историческом обществе «Победа», кто её привёл, осталось тоже для меня загадкой, но первая речь  этой девушки стала открытием для всех. Особенно её крылатые слова: «Была Великая война – пора осмыслить это». Пожалуй, с этой знаменательной речи и начались  философские споры в нашем обществе – о Победе, о войне, и о фашизме. Одни уверяли, что фашизм в мире возрождается, другие доказывали, что он и не умирал.
          А Проводник нас заинтриговал ещё в Контакте. Человек этот обещал немыслимое: отправить желающих в любые времена. Экстрасенс он, или кто ещё – в таких я не верил никогда – но Вика загорелась вдруг идеей. Она не ошиблась: уже с первых минут  встречи с «экстарсенсом» начали совершаться чудеса. Мгновенно Проводник  обежал нас рбоих взглядом, и я почувствовал, что он уже выведал все тайны у меня.
         Однако с Викой произошло иначе. В моём сознании возникла вдруг чёткая картина: где-то по лесу шла моя Вика,и кто-то ждал её в первозданной тишине. И этот кто-то был по всей видимости… сатана.
         Эта сцена пришла и ушла – так Проводник мне без слов всё объяснил.
         Я вздрогнул, выйдя из видения. Казалось, длилось это всего миг – но я уже понял всю серьёзность истории, в которую мы попали.
         Не давая времени на вопросы, Проводник повёл нас в День Победы – я и Вика  давно мечтали увидеть этот день. То ли заклятие неслышное произнёс, то ли бросил пронзающий взгляд через пространство – мы как сидели на скамейке городского сквера, так и осталисьздесь сидеть, но эпоха  сменилась мгновенно на другую. Сквер был уже не тот, не та скамейка, но главное, вокруг нас бурлило торжество. Кричали и пели ликующие люди. Спонтанно танцевали девушки друг с другом. Под баяны, вприсядку, плясали фронтовики в орденах и медалях.Где-то гремели залпы победного салюта. Прибывали новые и новые люди. Завороженные, мы смотрели на всё это. Повсюду слышались ликующие слова:  «Победа!»«Конец войне!  Конец войне!»«Вы слышали – только что говорил Левитан!»И всё это было в слезах – горьких и счастливых.
          Никто не видел нас – мы оставались призрачны для этих ликующих людей. Но главное – мы пребывали на этом торжестве.
          Затем весь народ повалил в одну сторону. Послышались голоса: «На площадь, все на митинг!» – и наш скверик обезлюдел в одну минуту совершенно.
          И вдруг во мне прозвучали слова – и это опять касалось моей Вики: «Мир ликовал, а где-то за гранью крался безумствующий взгляд. Плыл, обречённый всё узнать».
          И словно эти слова всё разрешили, объяснили, и более нечего было говорить – Виктория исчезла.
          Разум мой был бессилен проникнуть в столь сокровенное начало. Сам ли я был уже призраком, или жизни свет исчез? Ошеломлённый, я вскочил со скамейки. Но сквер вокруг нас был совершенно пуст. Вдруг меня поразила невероятная догадка.
           – Вы вместе, вы знали друг друга – и давно! – воскликнул я Проводнику. – И вот явились сюда и разыграли комедию – но для чего?
          Но  Проводник  продолжал играть в слова:
          – Она пришлаиз-за пустынь – как недосказанное слово. И вот обрела и плоть и стать и речь…
          Я начинал догадываться, что это были за люди, из каких пришли глубин.
          – Скажи, в этой истории, заглядывая за истины, найдём ли мы богов? – спросил я вдругПроводника.
          – Богов?  – удивился «экстрасенс». – Но разве, открывая глаза, мы не видим ничего?  Разве не радуемся звёздам, течению времён, своему же бытию?
           – Тогда я тоже божество! – обрадовался я находке. – Я – есть Божественная Вселенная. Кто это посмеет мне приказывать, или меня казнить? Не та ли, свергнутая «раса от богов»?
            И я увидел, но не понял. Люди корчились с содранной кожей, а небо над ними было пустынно и спокойно. Люди шли маршем, с песней – а это вели их на убой.
          – Ты видел Истину, нашёл ли в ней себя? – Проводник испытующепосмотрел в моё лицо.
          – Там образ-жизнь смешался в образ-смерть… – как будто кто-то ответил за меня.
          И тут, словно открылись двери в звёздном храме,(я так жаждал Истины в этом Храме!) и к нам сошла долгожданная любовь.
         С содроганием я увидел эту странную девушку перед собой. Куда умчалась из её беззащитного  тела кроткаядуша. Передо мной были вздыбленные волосы и безумно блуждавшие глаза. Я бросился в ужасе навстречу – спасти её, вернуть её в себя. «Да что они сделали с тобой», – шептал я, обнимая её холодеющее тело.

          «И захотелось мне увидеть зачатие Войны, её змеиное начало, – рассказывала Виктория историю свою. – Сделалась я прозрачной, невесомой, и  полетела над Землёй. Там, с высоты небес, я увидала:  как много людей  умирало по повелению других! Подо мной проплывали поля, покрытые мёртвыми телами. Я попыталась ощутить все эти смерти сразу – но чуть не взорвалась. Столько безнадёжного крика было в уже отлетевших душах. Я подумала: «Вот в чём причина: миллионы немецких нелюдей, хлынули на восток и запад». Но вскоре поняла, что это только стадо, чётко промаршировавшее на убой. Тогда кто-то же погнал это стадо. Кто-то провозгласил идею высшей расы, кто-то очищал эту землю от «недостойных быть людьми». Кто всё это придумал и зачем: виселицы, расстрелы, убиение газом и огнём?
          Мысленно  я стала спрашивать каждую жертву, убитую войной – и все они показывали в одну точку, произносили одно слово.  Я помчалась, как можно скорее – и наконец, увидела его. И очень удивилась. Неужели самый кровавый злодей в истории – это он?! Мне стало просто смешно. Нет, это был не зверь. Тем более не полубог. Тщедушный, невысокого роста человечек с комочком усиков под носом.
          Я тщательно, снаружи и в разрезе, рассматривала это тело. Я искала его главную тайну, спрятанную от людей. Ведь когда-то Зло зародилось, была предыстория его. И я узнала её – простая тайна. Это был серединный человек. Ничто абсурдное ни разум, ни душу его не отягощало. Пожалуй,  чуть-чуть наивен – и в этом ребёнок, получеловек. Любил цветы и живопись – кто скажет, что это минус для него?  Грешки, если и были, то в юности – а у кого, тем более в юности, их нет? Став Гитлером, Вождём, преодолел последние пороки – не пил и не курил. Для нации стал блестящий образец. Мало того, вырос решительным вегетарианцем, познав сострадание к братьям меньшим – разве и это не в пример?
          А какой романтик был этот человек! Как зачитывалсяон о подвигах американских пионеров!
          Однако я всё далее проникла в глубину его души – ах, какой он владел страстишкой милой! У него были тысячи игрушек: самолёты, танки, люди. Настоящие, большие игрушки. Как приятно было погладить руками их металл и живую, но несгибаемую плоть. А потом, руками – крушить, стрелять, давить… Много было у Адольфа таких милых игрушек, и любил он в них в одиночестве играть.
Подумала я: «Какое странное дитя! Пожалуй, он и не вырастит мужчиной. Может быть, заигрался, обманулся человек?  И может быть я его спасу? Создам совсем иную модель мира – и он будет  во главе».
            Я предстала перед ним в образе смертном, ничем не защищённом. Любитель постного, романтик больших походов  был один. Он сидел в кресле, и дремал.
         – Кто ты? – спросил он у меня, проснувшись.
         – Я – Душа России, – ответила я просто.
         – Такого не может быть! – вскричал он. – Там ничего от людей нет.
         – Ты можешь верить в фантазии свои, – ему я отвечала, – но я плоть таже, что и ты. Все, все, кто во мне, из той же плоти, что и ты. Смотри, сколько детей, тобой убитых, и сколько матерей, сошедших от этого с ума. Смотри, сколько тел, тобою осквернённых, умерщвлённых. А сколько любви, сколько сгинувшей любви! Ничто не уйшло без смрада от тебя. Очнись, Адольф, вспять поверни – и я тебе многое прощу!
          – Простить? Меня простить?! – засмеялся безумец. – За этих несостоявшихся людей, за эти отбросы от людей!
           – Ведаешь ли, что творишь! – я изумилась безумию его. – Тогда заклинаю тебя, во имя убиенных: мучайся, нелюдь, в каждом теле, тобой убитом, в каждой душе, обязанной тебе. Пройди  смерть каждого – и прежде не умри.
           Тотчас, по мановению моему, он разлетелся на миллионы вариантов, где  каждый был человек, из той же плоти, что и он. Он задыхался в душегубках, он был в каждом, кто был повешен и расстрелян, он прошёл через каждую смерть на поле боя. И это было только начало. Толпы народов выстроились в очередь, запрудившую всю планету, чтобы пройти через него.
          Тогда он бросился на колени, пополз на четвереньках предо мной, заплакал и завыл:
           – Убе-ей меня! Ты ведь Россия – такая щедрая в любви.   
           – Нет, ты ошибся, человек. В этой истории убита была моя любовь.
           Я повернулась и пошла от него, вопящего, стенающего, прочь. Где-то далеко позади меня раздался выстрел. Я оглянулась – он лежал безмолвный. И я поспешила в освобождённый мир».