Чемодан

Сквозь приоткрытую дверцу шкафа на меня льется солнечный свет, пылинки парят в воздухе, то оседая, то снова взлетая. Вредно для покрытия конечно, старая кожа не любит ни солнца ни температур, выцветает и сушится. Но мне не привыкать, на зеленых потертых боках царапины и сколы, есть даже темное пятнышко от сигареты, которую еще первый хозяин выронил, сходя с трапа теплохода Фуюань — Хабаровск.
Это было на закате, после того, как меня подхватили, и сигарета оставила след на боку, хозяин обнял женщину и отправился с ней к большой черной машине. Огни пролетали в окнах, бросая блики на мои стальные застежки. Одной рукой хозяин обнимал женщину, другой рассеянно вытирал с меня пепел. Затемно мы приехали в аэропорт, а ночью я уже стоял под креслом в самолете, а мимо шаркали поскрипывающие тяжелые ботинки людей в военной форме.
Утром мы прилетели в Москву, в ручной клади путешествовать куда приятнее, чем бедолагам из багажа. Хозяин с женщиной быстро прошли мимо карусели, наполненной побитыми и измятыми чемоданами и сумками, дальше к такси. Он обнял женщину, не выпуская меня из руки, одна из металлических застежек коснулась обнаженного плеча женщины, она вздрогнула.
Когда мы отъезжали закапал дождь, женщина осталась на стоянке у аэропорта, хозяин положил меня на колени, аккуратно отщелкнул застежки, пошуршал бумагами внутри. Мягкие папки цеплялись скрепками за тканевую обивку, их там было много, с фотографиями, с листами, исписанными мелким почерком. Под кипой папок хранилась кобура с тяжелым, пахнущим ружейным маслом, пистолетом.
Заметив, что водитель поглядывает в зеркало заднего вида, хозяин резко выпрямился, запер меня. Сжимая пластиковую ручку до хруста, он попросил остановить и вышел. Дождь забарабанил по моим бокам, но внутрь ничего не попало, китайский цеховик из маленького промышленного городка прошил и проклеил швы на совесть, меня готовили в подарок уважаемому иностранцу.
По дворам хозяин вышел к большому мрачному зданию с массивными деревянными дверьми. Помедлив, он толкнул одну и придержал, больше заботясь обо мне, чем о том, чтобы дверью не прижало его самого.
В кабинете с занавешенными окнами его встретил хмурый чиновник и забрал меня. Больше я первого хозяина не видел.
Дверца шкафа резко распахнулась, солнечный свет хлынул под платья и костюмы на вешалках, взметнулись пылинки. Мальчик, похожий и на первого хозяина и на женщину, встретившую его в хабаровском порту, неаккуратно раздвинул спортивные сумки, тюки с вещами, пакеты и достал меня.
Раскрыв меня на середине комнаты, он позвал серого мохнатого котенка, посадил его внутрь. Котенок стал обнюхивать обивку, ловить выбившиеся из нее бахромой нитки, а мальчик хотел было закрыть его внутри, но пришла его мать, отругала до того, что он захныкал, схватил котенка и убежал.
Постаревшая женщина задумчиво провела рукой по мне, по внутренней тканевой обивке с крошечными дырочками, по кожаной обивке снаружи, шершавой и потертой, но сохраняющей матовый блеск, по черной пластиковой ручке, по кое-где проржавевшим застежкам. Потом она принесла влажную тряпку, протерла мои бока, и поставила меня назад в шкаф, плотно притворив дверцы.