Мы хотели быть Бонни и Клайдом для города...

Мы хотели быть Бонни и Клайдом для города.
А лучше – для нескольких. Кругами, повторами,
Начать с Петербурга, уйти за границу,
Захватить Амстердам, Сан-Марино и Ниццу.
Каждый город – ограбить, забрав его сущность,
Площадные сердца превращая в подручных.
Но при первом рывке Петербург взял расплату:
Расстрелял нас из окон, пылавших закатом,
Придавил и расплющил своей атмосферой,
И – контрольный, из неба, упавшего сверху!
В нас сто десять оконных пуль...
Сто десять оконных пуль...

Мы вошли в него кровью, впитались в покраску,
Бледно-серый кирпич превращается в красный.
Где-то наши сердца затянуло асфальтом,
Ответвления густо набухли по картам,
Мы лежим перекрёстком, нас гладят трамваи,
Как сосудами, рельсами пересекаясь.
В нас пульсирует ток…
Пульсирует ток...

Мой беретик упал, подлетев от удара.
Въелся в землю, как семя, пророс как фонарик.
Он ползёт как грибница, мохнатый, упорный,
Под землёй распуская фонарные корни.
Череда фонарей прорастёт по проспекту,
Поднимая всё выше комочки беретов.
Раздавая тепло.
Раздавая тепло.


Не учли мы, что город – бывалый гангстер.
Повелись на соборы, музеи, романсы.
Похищать его сущность нам больше не нужно,
Мы вошли в его сущность внутри и снаружи.
Мы пробиты на камне дворцовых скрижалей,
Мы закаты по окнам перезаряжаем.
Чтоб никто не посмел напасть.
Никто не посмел напасть.

Мы хотели быть Бонни и Клайдом для города.
Хотели быть Бонни и Клайдом для города...
Мы хотели быть...

Моим заданием для фестиваля "В контексте классики" было написать текст вот к этой надписи на стене. Надпись странная, и стихотворение тоже получилось довольно странным. Но мне нравится то погружение в его атмосферу, которое происходит, когда я его читаю.