Со-весть

Так ли мы постарели? Не знаю сам.
Что тут скажешь, из прошлого адресаты
говорили - что плакать по волосам,
если Бога, и то - заменил усатый.
Если орды с востока вернулись в Рим,
нам ли Риму пенять, коль в пуху сопатка.
Так о чем же мы, Господи, говорим,
если грешное небо до крови падко
и краснеет к закату, а мы-то, мы
не краснеем... Стареем, не молодеем.
И вливается медленный яд в умы,
и безгрешный становится лиходеем.
А в святые любой греховодник рад -
от лица Твоего говорить приятней.
Скоро праздник, и будет идти парад.
Знаешь, Бог, и на солнце бывают пятна.
Я - с убитыми. Мёртвые не соврут,
память вечная им, до земли поклоны.
Даже если в ряды затесался Брут,
их колонны останутся непреклонны.
Отстояли, отмучились, Рим спасён,
Жаль, торгующих в храмах не разогнали.
Параллелями нынче владеет сон,
совесть предпочитает диагонали.
Совесть. Со-весть. И этот нездешний страх
из глубинного нашего, прожитОго.
Победили. Намаялись в лагерях.
Ради этих, готовых начать аб ово
лес рубить. Ну, а щепочки полетят -
не беда, потихоньку отмолят в храмах.
Смерть, как средство, а важен лишь результат,
нарожают ещё, это разве драма.
И писатели, словом пустым соря,
воспоют вертухаев и казнокрадов,
но убитые скажут нам - всё не зря,
круг последний, тот самый, который адов,
не был пройден ещё, такова судьба,
от неё никуда, но подходит старость.
Как тошнит от пирующих на гробах,
потешающихся, на чужое зарясь.
Буду праздновать Господи, но не жаль
тех убийц, что сегодня идут в святоши.
Я убитых им, Господи, не прощал.
И отца моего не прощу им тоже.