1 - Дед Коля

Дедушка был у меня один. Вернее их, конечно, было два, но знал я одного деда Колю, отца моей матери. Второй, во времена НЭПа, эмигрировал на родину – в Грецию, да так и пропал. Дед Николай родился в 1998 году и был из зажиточной рабочей семьи. Закончил 3 класса церковно-приходской школы. Его дед Семён и отец  Степан Кравцовы работали на металлургическом заводе в г.Красный Сулин(Ростовская обл.), со дня его основания в 1872 году. Туда же в 16 лет в 1913г. пошёл работать и дед, сначала рассыльным, а затем, вальцовщиком. Т.е. был он потомственным металлургом. Платили царские заводчики хорошо, дед говорил, около 40 руб. в месяц. Если перевести на современные деньги, около 800 долларов. При том, что цены были тогда смешные. К примеру 1кг. муки стоил 20 коп.  сахара – 30 коп. мяса – 50 коп. и т.д. К тому же по наследству к деду перешли чудесный сад на 10 га, своя мельница, которые тоже давали доход. Я это рассказываю к тому, что у семьи были неплохие накопления, которые переводились в золото (часы, портсигары, кольца, царские золотые монеты) и пряталось в тайнике, как было тогда принято. После революции, в 1918 году, дед ушёл добровольцем воевать на Гражданскую войну, за Красную армию. Вскоре, попав в окружение, был взят в плен и повезён в Германию, но бежал с поезда на территории Польши. Поляки его выдали. Снова плен, лагерь побег. Вернулся в Сулин, где в то время были белоказаки. Его снова хотели арестовать, но из окружённого дома, он снова сумел убежать и попал в г.Царицын, где продолжил воевать на стороне красноармейцев. Был ранен и переведён в кладовщики. В 1921 году был комиссован по ранению, но это не спасло его от раскулачивания. Забрали всё, кроме золота, о котором новая власть не знала. Продолжил работать вальцовщиком на заводе, откуда за старание, был послан на курсы мастеров, которые закончил с золотым дипломом. Вернувшись, в цеху попал в аварию и несколько лет был прикован к койке, получив инвалидность. Подлечившись, вернулся на прокатный стан, где работал бригадиром до самой войны. По причине инвалидности в армию не взяли. Когда началась война, семья деда осталась в оккупации. Мою, 15 летнюю мать Нину, в 1941 году немцы угнали на работу в Германию. Она трудилась на обувной фабрике в г.Тутлинген. Получив первое письмо от дочери Нины, мой дед затеял авантюру с возвращением её домой. Он достал часть золотого семейного запаса, запряг телегу и поехал в Германию. Как теперь я знаю, коррупция была и в фашисткой Германии. За золото, деда пропускали на всех дорогах и он, доехав до конечного пункта,  украл дочь с фабрики и благополучно вернул её домой. Это характеризует деда, как весьма смелого и сметливого человека. Для своего времени он имел нормальное образование 5 классов церковно-приходской школы, неплохо играл в шахматы и карты. Правда, при этом, любил жульничать. Свою жену, стройную красавицу Матрёну, которая была выше его на голову, он сосватал в соседней Луганской обл. дав неплохой выкуп за невесту будущему тестю. Дед был небольшого роста, где-то 160 см. но физически очень крепок и вынослив. Как человек, был тяжёлого характера, деспотичен и вспыльчив. Курил и любил выпить. Часто, по пьяни, играя с друзьями в карты и шахматы, дрался до крови, когда его ловили на жульничестве. Вот у такого дедушки и прошло всё моё детство. Боялся я его до дрожи в коленках. Чуть что, тут же слышался его грозный голос: "А ну, стервец, в угол, на соль! Сатану твою мать! Я научу тебя свободу любить!"  За шалости я был нещадно бит лозиной и ремнём. Но, что интересно, так воспитывали тогда во многих семьях и я не обижался на деда, считая, что это в порядке вещей. Чтобы заработать прогулку или поход на речку, мне приходилось сначала выполнить задание, которое давал дед. К примеру: натаскать воды домой с колодца, собрать ведро крыжовника, поколоть абрикосы на сушку, полить грядки и т.д. Когда я подрос и пошёл в школу, то там уже оторвался по полной программе. Дома меня наказывали, а в школе, только ставили в угол к классному шкафу или выгоняли с уроков. Там со мной либеральничали и, поэтому, я не понимал, что надо в школе соблюдать дисциплину, вёл себя развязано и учился очень плохо. Что интересно, дед не знал этого до 5 класса, пока терпение учителей не лопнуло и деда не вызвали в школу. Там в учительской, при мне, ему рассказали всю горькую правду про внучка. С каждым словом, лицо деда всё сильнее багровело, нижняя челюсть выдвигалась вперёд, а глаза наливались кровью. Он, неожиданно для учителей, схватил меня в охапку, сдёрнул штаны и начал лупить со всей дури, по голой заднице ладонью. Я истерически орал, трое учителей пытались оттянуть деда, но он с криками: "Убью паршивца, научу свободу любить!", продолжал свою экзекуцию. Это было жестоким, но заслуженным уроком для меня, после чего, опасаясь дальнейших репрессий, я взялся за ум. Буквально за пару месяцев, я с лихвой вернул упущенные знания и мой портрет красовался на доске почёта школы. Надо отдать должное деду, теперь он каждый день контролировал мой дневник и лично со мной занимался, за что я ему очень благодарен. Дед мог и пошутить, и разыграть меня. Помню, как-то весной, когда мне было лет 9, я попросил вечером у деда яблочко. На что он мне ответил: "Эх, внучек, яблок нет, уже весна, а они так долго не хранятся. Так что, просить тебе надо не у меня, а у домового. У него круглый год, всё есть. – А как просить, спросил я, научи деда!"  Дед мне сказал какие-то слова, уж не помню какие, я их повторил и лёг спать. Наутро я вышел в туалет, который стоял в саду. Проходя мимо яблони, я вдруг увидел, что она увешана красными спелыми яблоками. Я тут же понял, что домовой услышал мою просьбу и выполнил её. Забыв про туалет, я с громкими  криками понёсся в дом. Забежав, я взахлёб стал кричать дедушке и бабушке: "Домовой мне яблоки принёс, всю яблоню увесил! Ура!" Восторг и радость распирали мою грудь, я прыгал и смеялся. Таким счастливым я не был никогда в жизни. Бабушка, печально повернулась к деду и повертела пальцем у виска. Она-то деда знала и сразу поняла, что это его работа, но мне ничего не сказала, зачем лишать ребёнка радости. Много позже, мне, уже взрослому, дед сказал правду, да я и сам давно понял, что это был приятный розыгрыш. Зато теперь я точно знаю, что дед меня, хоть и наказывал, но и по-своему любил. К концу своей жизни, он стал сентиментален и всегда плакал, встречая и провожая меня. В 1986 году, когда дед был уже плох, все его 4 дочери собрались у его смертного одра и спросили: "Папа, ты уже скоро предстанешь перед Богом, хоть теперь скажи, куда ты спрятал семейное золото, а то так и похоронишь эту тайну вместе с собой?"  По лицу деда текли скорбные старческие слёзы, но он только тихо повторял, простите родные, не помню. Так и ушёл дед, унеся с собой в могилу тайну семейного клада. После его смерти был перекопан весь его участок 10 соток на метр в глубину и раскатан весь дом по брёвнышку – ни-че-го! Не сработала народная мудрость - "Подальше положишь – поближе возьмёшь." Зато теперь я знаю, откуда берутся клады.