Синептичье

... казалось, мир навеки утратил свою радость.
                Габриэль Гарсиа Маркес

Приручаешь её столько длительных  лет и дней,
гладишь синие перья и кормишь зерном с руки,
шепчешь ласково: «Будь беззаботной, не знай тоски,
пой о счастье безмерном, о тёплой хмельной весне,
только небо на крыльях держи, как держал Атлант.
Не исчезни в холодной разбрызганной синеве».
Над рекой, разливаясь, течёт васильковый цвет.
Так бы вечно смотреть на упавший в поля закат.

— Отпусти!  – говорит. – Каждой ночью в тревожный час
мне без устали снится далёкий  пахучий лес,
где лиловые ирисы с вереском на скале               
и  пузатое солнце – созревшая алыча.
Там  на самой вершине, на ветках густой сосны,
есть гнездо – опустевший давно, одичавший дом.
Мне баюкать птенцов бы под синим своим крылом,
им рассказывать древние сказы большой луны.
Отпусти!

…Надвигается лето. Но льют дожди.
Монотонно, бездушно. Земля  замерла в воде.
Будто кто-то невидимый спрятал среди дождей
все надежды и радость  – тоскуй, не ищи, не жди.
Время плыть, выживать и придумывать имена
новым дням и делам  через терпкое «не хочу».
Подбирая цвета (без особых желаний, чувств),
нужно заново мир разукрашивать, понимать.
Только как?

…Плодоносная  осень  стоит. Пестра.
По-мышиному тихо подкралась,  шуршит листвой.
Воздух пахнет рябиной, вином и сухой корой,
голосят перелётные птицы: «Пора, пора!
За ветрами, на юг! Перемены уже близки».
А в груди полыхает ликующий листопад.
И теперь прилетает жар-птица в мой грустный сад –
золотистые яблоки робко клюёт с руки.
_______

МПК 5, литсеть, http://litset.ru/publ/32-1-0-50823
Финал. «Прозаический эпиграф».