Легенда о Тиле

Шеф-повар славный всё перекрутил.
Куражась, на стряпню и шутки  дока,
Он – по легенде развесёлый  Тиль –
Свет бросил на съедение хотдогам.

Кровянкой откровений разразясь,
Горчицу сдобрил шоколадом тёмным.
Икнула догоравшая заря,
А вечер сразу перестал быть томным.

Он эту  кашу густо заварил
И теле-тили-тесто – очень круто.
Подручных не сыскав других мерил,
Всё праведное с грешным перепутал...

Он,  для гурманов всех ценнейший клад,
Был знатоком изысканнейших специй:
Швырнул их как попало, наугад,
Нежнейшее безе присыпав перцем.

Он  строго предписал, вменя в  меню,
Что мол ему до чёртиков обидно
И не по чину пару раз на дню
Водиться с неинтеллигентным быдлом.

Соль сыпал (из излюбленных приправ):
И делал  суши, причитая:  “мокни!
Унизивший и оскорбивший – прав!
Униженный и оскорблённый – смолкни!”

“Тех, кто до срока от обид устав, –
В запале постулировал он складно –
Не примет вышеназванный устав,
Раз пять распять, чтоб было неповадно!”

К десерту – лёд на палочке: лижи!
Тем самым  нежность, преданность и веру
И слов, и права голоса лишив,
Приговорил всем скопом к высшей мере.

Он из себя не выдавил: “Прости,
Погорячился мол, давай забудем…”
У полу-бога это не в чести
И не к лицу интеллигентным людям...

Снимая сливки с вилки и ножа,
Он в позе оскорблённого страдальца
Лежал и жертву сам изображал,
Крича: зелёнки мне, неандертальцы!

Я закажу ему тирамису
Чем божьих трапез всуе не нарушу,
А после еле ноги унесу
И свежеосвежёванную душу...

Быть рядом девочкой для бытия
С любимым я готовилась навеки,
Но, отсчитав четыре горьких вехи,
Увы, сгодилась лишь для бития...

...Ещё  ждала в конвульсиях: Скажи!
Но наступил исход закономерный
От трав, несовместимых с жизнью верной
И до смерти залюбленной  души...