Островком зелёным в сером...

Островком зелёным в сером
городском - мой мирный двор,
тополей верхушки верой
в волю неба через взор,
полнят душу, тешат сердце
шумом вещим певчих крон,
легион единоверцев
обступил ночной балкон,
вижу витязей былинных,
лирников и трубачей,
караванщиков старинных,
вот монах, вот книгочей,
вот княгиня, вот солдат
с гордым флагом
над рейхстагом,
вот в тюрьме распятый брат,
вот стоящий над оврагом
диким - с влагой
и плющом,
собеседники мои -
Лир с разодранным плащом,
заблудившийся в степи,
Гумилёв сказавший: "Нет!
Офицер я - не поэт!"*
Продолжать могу так долго,
речью вклинившись в зарю,
вижу в небе Дон и Волгу,
образы благодарю
за реальную свободу,
что рубили на корню,
но плывут по небосводу
Стеньки Разина челны...
Дети праведной страны
выше, чем иной - меню...
Во дворе моём растёт,
победивший сброд народ...
Тихо кланяюсь народу
за нетленную свободу!

_______________________________
*В ЧК он держался мужественно, на вопрос конвоира, есть ли в камере поэт Гумилёв, ответил:

- Здесь нет поэта Гумилёва, здесь есть офицер Гумилёв.

На стене камеры Кронштадской крепости, где последнюю ночь перед расстрелом провёл Гумилёв, были обнаружены нацарапанные стихи.

В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Проплывает Петроград...
И горит на рдяном диске
Ангел твой на обелиске,
Словно солнца младший брат.
Я не трушу, я спокоен,
Я - поэт, моряк и воин,
Не поддамся палачу.
Пусть клеймит клеймом позорным -
Знаю, сгустком крови черным
За свободу я плачу.
Но за стих и за отвагу,
За сонеты и за шпагу -
Знаю - город гордый мой
В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Отвезет меня домой.