Флюорография

    Нас выпускников средней школы 1965 года разбросало по всему белому свету.
Но в 2015 году используя современные методы связи, а именно скайп, мы смогли с большим успехом и теплотой отметить 50-и летний юбилей её окончания. Говорили о многом, всего не упомнишь, но некоторые рассказы запомнились на удивление очень крепко и вспоминая их, снова испытываешь удовольствие, полученное от общения
с друзьями. Один из таких рассказов моего лучшего друга, впоследствии геолога, мне хочется опубликовать и разослать ссылки на него дорогим одноклассникам.

                Валерий Кононов

                Флюорография

               
  На одном из тихоокеанских островов  в поселке Н***ск  я познакомился с  молодым мужичком по фамилии Туманов. Володя его звали. Он согласился стать моим проводником во время поездки на север острова. Мне там нужно было осмотреть какое-то  рудопроявление. Населения на севере острова не было, но там на  побережье располагалась воинская часть, ну и была соответствующая инфраструктура, в которой работали и гражданские. Время от времени туда ходил бортовой грузовик ЗИЛ. Вот мы на него сели и поехали.
  Дорога проходила по пляжу по морской  стороне острова и вся была волнисто-бугристая. Тряска была ужасная и Володя, обладающий лишним весом, держался за свои груди и все горевал, что они от постоянных рывков у него оторвутся. Ничего, доехали до поворота на тихоокеанскую половину и сошли.
  Пешком вошли в сказочную альпийскую долину. На ярко-зеленом симпатичном, уютном лугу паслись упитанные коровы. Посредине луга торчала хижина. Вошли в нее. Оказывается, Туманов хорошо знал пастуха, послышались радостные возгласы: "А, Володя! О, Григорий!".
  Туманов представил меня. Присели, я осмотрелся. Квадратная комната размером примерно четыре на четыре метра, посредине печка. Возле печи стояли две стандартные алюминиевые молочные фляги с поднятыми крышками. На табурете стояло несколько грязных кружек. По внутреннему периметру избы были расположены нары в два яруса. Я еще подумал тогда: "Зачем же столько нар для одного пастуха?".
  Бородатый пастух Гриша вручил нам кружки и порекомендовал ознакомиться с содержимым фляг. Там оказалась превосходная брага. Подумалось, что завтра и не обязательно идти на рудопроявление. Планировка избы была продумана таким образом, что можно было, не вставая с нар, зачерпывать брагу из фляг (естественно, пока они полные).
  Сначала мы разговаривали, потом притихли и только зачерпывали приятное пойло. В избе было тепло и как-то парко. Бражные миазмы заполнили и избу, и тело, и мозг... Проснулся утром с ватной головой. До браги уже можно было добраться, только вставая. Опять мутная приятная бражная волна накрыла с головой. День пролетел незаметно и в лежачем состоянии.
  Уже начало сереть, как вдруг послышался звук приближающейся полуторки.
О, звук мотора полуторки мне хорошо известен (в Кинешме дядя Ваня работал на ней и оставлял ее на ночь на бабушкином дворе, а по утрам заводил, матерясь и злясь, заводной ручкой).
  Открылась дверь и в избу ввалилась дюжина веселых матросов во главе с пожилым младшим лейтенантом. Наше с Тумановым присутствие не очень им понравилось, они раздраженно начали что-то внушать Григорию. Видимо, их огорчило то, что уровень браги во флягах понизился и ее уже нельзя было достать с нар, не вставая.  Потом начали зачерпывать брагу, выплевывать на пол ягоды клоповника (брага была на клоповнике и именно он придавал ей великолепный привкус коньяка!).
  Успокоились. Поснимали свои ботинки и разлеглись по нарам. К запаху коньяка добавился еще и труднопереносимый запах немытых ног, напоминающий вонь клюквы. Впрочем, опять начало заволакивать мозг бражным дурманом и вернулось полнейшее равнодушие. Казалось, я всю жизнь провел в этой клоаке.
  Матросы сначала переговаривались, матерились, гоготали, потом притихли, балдея.
  Не помню сколько это продолжалось, но вдруг послышался стук копыт. Дверь распахнулась, впуская поток свежего воздуха, и на пороге нарисовался бравый матрос, который выплюнул зажатые в зубах ленточки бескозырки и громко гаркнул: "Всем срочно на ФЛЮОРОГРАФИЮ!". Вот это слово в мрачной пещере, наполненной бражно-потным дурманом, было удивительно неестественным и несуразным, каким-то космическим, инопланетным, ослепительным...
  В избе началась вялая суматоха. Хорошо еще, что матросы отдыхали, не раздеваясь, только ботинки сняли. Подняться удалось только половине краснофлотцев, они и выводили-выносили "не проснувшихся". В окошко было видно, что они просто закидывают "раненых" в кузов полуторки. Григорий помогал экипажу эвакуироваться, забрасывал в кузов связки ботинок. Помятый пожилой младший лейтенант влез в кабину и взялся за руль (эх, станет ли он лейтенантом?!).
  Тронулись. Удалось ли тогда всем им успешно пройти флюорографию до сих пор остается для меня загадкой.
  Утро было скучным. Григорий держался отчужденно. Было ли причиной этому наше с Тумановым бездействие во время отъезда экипажа или он сожалел, что мы сами не уехали на полуторке, не знаю.
  Заглянули по привычке во фляги. Увы, пусты.
  Потом я размышлял об этой истории и пришел к выводу, что, видимо, на этом лугу размещалось молочное хозяйство воинской части. Григорий собирал клоповник, вояки привозили ему дрожжи и сахар... и не все молочные фляги использовались по прямому назначению. А изба была оборудована под своеобразный реабилитационный центр.
  На полусогнутых ватных ногах покинули пастушью благодать и направились к рудопроявлению.