иершалаим

Тьма накрыла мой вечный город,
Опустил свои крылья ворон
Завернула как в свиток торы
В чёрный саван врата Сиона.
Пробираясь как тать в закате
Тень скользит между улиц древних,
Накрывая прилавки с гранатом,
И теряясь в лучах последних.
Сквозь армянский квартал и дальше
По стене мимо башни Давида
Ускользая куда-то к Яффо,
Исчезая порой из виду.
Засыпает мой вечный город,
Запечатал воспоминанья,
А над ним лишь парящий ворон
возвещающий песнь преданья.
Он спустился с горы неспешно,
Словно не было тысячелетий,
Он такой же как в детских книжках
Добрый, солнечный, 30-летний,
Не преграда Ему ворота,
Стены, кладбища и невежды,
Богом, сыном, святым, пророком
Все едины в одном - в надежде.
Он прошёл между улиц спящих
Незаметно смахнул рукою,
Сон с невидящих глаз молящих
О прозрении и покое
Кое-где чуть поправил ставни
Покосившиеся веками
В поцелуе коснувшись устами
От страданий больного избавил.
Из еврейского в христианский 
Он прошёл незамеченный прежде
лишь арабский мальчишка чумазый
Прикоснулся к Его одеждам.
Улыбнулся и с легкой грустью,
Тронул двери закрытых храмов
Приласкал трех котят к запястью
И сквозь двери шагнул внутрь прямо.
Оглядел алтари, пределы,
На Голгофу взошёл по ступеням.
Тронул скальную гладь пещеры
Что от слез стала пепельно-серой
Вспомнил все, как все вправду было
Как гоним был дилемой сложной
Как от страха кровь в жилах застыла
«Вдруг все это сочтут лишь ложью?»

Он вздохнул, и усталым взором
Вновь обвёл незнакомые стены,
Опустился на пола холод,
Обжигающий кожу и вены.
Он устал. Не хотелось больше
Не страдать, не прощать, не думать
Он устал нас любить похоже.
Он устал...