Два антипода, как два сводных брата

         *
 
Полон стакан. Пуст стакан. 
Гомон гитарный, луна и грязь.
М. Цветаева
 
 
         * * *
Два антипода, как два сводных брата, - 
Смесь ангела и супостата – 
В грехе ли или во Христе -   
Во мне.
 
Один - аскет и праведник суровый. 
Другой - жуир, с хитринкой птицелова. 
Ответчики за дух! 
Истец -  во вне.
 
О, этот грозный небожитель!
Наитий пламенный воитель!
Распятый на кресте 
Овен!
 
Моей душе Он указует.
Она -  то внемлет, то бунтует 
И алчет правды и утех 
В вине...
 
I
 
На бывшей беленькой простынке, 
Забыв снять брюки и ботинки,
С Ней, ненаглядною, в обнимку 
Он крепко спал.
 
Рука то талию искала,
То нежно горлышко ласкала.
И губы чмокали устало 
Ее в уста.
 
И пробужденье было трудным – 
Тем сумеречным, хмурым утром 
Нутром почуял он, как будто,
Что миг настал.
 
Он ввысь вознес Ее неловко 
И опрокинул вниз головкой.
Увы, пузатая  плутовка 
Была пуста.
 
И отшвырнул  Ее и охнул.
О Боже, кто же ждал подвоха?
Уж если все с утра так плохо,
То неспроста.
 
Бежать из дома без оглядки!
Но тело и душа в упадке.
Грамм двести бы для подзарядки, 
Но нет и ста.
 
Перед глазами все поплыло,
И боль ударила в затылок.
С похмелья жизнь весьма постыла. 
Начать б с листа!
 
Чтоб ни на дух, ни-ни спиртного! 
Ум ясный возвернулся б снова,
И в строчках засверкало б слово 
Росой с куста.
 
Но туг из мрака подсознанья 
Взмывает демон возлиянья.
Перешибать дух покаянья 
Уж он - мастак.
 
Стакан с живительною влагой 
Вдруг появляется и нагло 
Манит и зазывает, падла.
Ну что ж, раз так...
 
Есть шанс помочь душе горящей.
И тело не сыграет в ящик.
Ко рту стакан рукой дрожащей!
И... опростать!
 
II
 
Быть трезвым в наше время неприлично – 
Уж больно жизнь занудиста и зла.
Не вяжешь лыка, все идет отлично.
А вяжешь - бойся! Примут за козла.
 
Когда на сердце горечь, то клин - клином... 
А коли радость, то продлить б чуток.
Есть упоение в запое длинном.
Как будто из хибары да в чертог!
 
Не к месту протрезвеешь вдруг однажды – 
Иль водка кончится, аль подведет живот.
И чистоты, тверезости возжаждешь,
Но кто ж, милок, такое возвернет?

Теперь питейный плен - твоя нирвана.
И вспомнится ли миг, когда 
Впервые отхлебнул ты из стакана,
Что нынче пьется легче, чем вода.
 
Потом не раз уж наливал по полной 
И добавлял еще, и снова пил до дна.
Рвалась душа, алкала жизни вольной.
Крест на тебе поставила родня.
 
Ты в дозах стал суров и непреклонен.
В стакан бросаешься, как в омут головой.
И, как Икар с церковной колокольни,
На миг, но воспаряешь над толпой.
 
Что рюмка - это блеф, не боле.
Устанешь чокаться... и льется через край... 
Зато стакан достоин славословья,
И лишь ему твое гип-гип-ура!
 
Вот пьешь... чу, слышишь бульканья аккорды? 
То ангелы трубят благую весть.
Ты проникаешься улыбкою Джоконды 
И покоряешь дно, как Эверест.
 
Рюмашку пропускаешь для сугрева.
Стакан, как гвоздь, вбиваешь себе в мозг.
Как мазохист, пластаешь смело тело 
Под сорок градусов, как сорок тысяч розг.
 
А коль в компании мужской дошло до спора 
И близится решающий момент,
Стакан - твой козырь, довод и опора. 
Последний и весомый аргумент.
 
Быть трезвым в наше время неприлично – 
Уж больно жизнь занудиста и зла.
Стакан - твой друг до гроба и опричник.
И с ним до феньки слава и хула.
 
III
 
Люто, братцы, люто,
Люто, братцы, пьем.
С водкой спать ложимся,
С водкою встаем.
 
И цари, и смерды,
Баре и мужи – 
Все заложат, только 
Чарку покажи.
 
Бабы и девицы 
Тож весьма не прочь
Разогреть винишком 
С мужиками ночь.
 
Бьем своих до юшки, 
Чужаков - в распыл. 
Водочка - надежа, 
Посох и костыль.
 
Не понять Европе, 
Миру не понять,
Кто ж она в натуре 
Ента Кузьки мать.
 
Виноват ли климат 
Или генный код,
Но летит Россия 
Задом наперед.
 
Сам слагаю вирши 
Под большой балдой. 
Вместо парной рифмы 
Клею по одной.
 
Барды и пииты 
Исстари давно 
Славили и славят 
По Руси вино.
 
Сколько смертной муки 
И душевных ран 
Принято от водки.
За один стакан!
 
Главный он зачинщик 
Всех бунтов и смут.
А как вдохновенно 
За стаканом врут!
 
Бьешь его с размаху 
Об пол головой,
Но, как птица феникс, 
Снова он с тобой.
 
IV
 
Да, всем хорош стакан. Он - совершенство!
В нем тьма достоинств. Просто - лепота! 
Одна загвоздка. Но случись, и та 
Потянет за собою шлейф крушений.
 
Ты в гости зван! При полном при параде! 
Шампань «Клико» и «Прага» - славный торт. 
Спешишь к la femme1. Она одна и ждет,
На многое готова тебя ради.
 
Уже звенят хрустальные бокалы.
Стол на двоих и ломится от яств.
И ширятся влеченье и приязнь,
И рушатся застенчивости скалы.
 
Хозяйка уж порхает пташкой певчей 
Средь комплиментов, словно среди роз.
И вдруг ты, то ли в шутку, то ль всерьез:
- К такому закусу чего б покрепче!
 
Потом не раз ты вспоминал с тоскою 
Недобрым словом данный эпизод.
Простой продукт с клеймом «кристалл-завод» 
Повел себя, ну, словно смерть с косою.
 
Ты попросил стакан, мол, не пристало,
Тост поднимая за прекрасных дам,
Из рюмки пить. И - «Аз воздам», - 
До дна. Encore’... а дама трепетала.
 
Ты осмелел и расхрабрился даже.
Преграды никакие не страшат.
Ты предлагаешь пить на брудершафт 
И лезешь к даме целоваться в раже.
 
Все ближе дама, все идет, как надо.
И следует победу закрепить.
Но кончилась горючка. Как же быть?
И в магазин ты мчишься, как торнадо.
 
А что потом? Обрывки впечатлений.
Вот ты... ты силишься поднять стакан.
Вот дама в неглиже... кровать-диван...
Опять стакан, венец твоих влечений...
 
 
 
1 La femme (фр.) - женщина.
2 Encore (фр.) - еще.
 
Вот ты идешь, а улица кривится...
Вот ты сидишь (на чем же ты сидел?)...
А дальше? Дальше черный беспредел 
И протокола длинные страницы.
 
Ты сгоряча веревкой или пулей 
Решился храбро погасить скандал.
Но... поостыл, и полон вновь стакан.
Его, merci1, по описи вернули.
 
V
 
Да, я стакан, стеклянный и граненый. 
Двухсотграммовой емкости сосуд.
Не утонченности предмет, а обиходный.
Не люксовый, но ширпотреб-продукт.
 
Ценой - пустяшный, ценностью - нетленный. 
Исконно русский, не какой-то там халдей.
Гожусь на все, и каждый русский гений 
Моим дном мерил глубь своих идей.
 
Устойчив, выдержан. Не то, что рюмка. 
И зрел - по пустякам не дребезжу.
В моей компании - все любомудры.
- Ну, вздрогнули! - понятно и ежу.
 
Да, я стакан, орудье потребленья, 
Падения и взлета россиян.
Орудие их самоистребленья,
Зачинщик драк и русских душ смутьян.
 
Бессмертна философия стаканья – 
Загадка бытия, она в вине.
В стакане зачиналось мирозданье 
С зеленым змием на прозрачном дне.
 
Стакан - чертог и права, и морали. 
Обитель утешений, кладезь слез.
Все храмы мои грани повторяли,
Но не один до сути не дорос.
 
Лишь я открыт Вселенной и блаженству. 
И рай, и ад таит мое нутро.
Я - злой колдун и лики совершенства 
Преображаю в пьяное мурло.
 
 
1 Merci (фр.) - спасибо.
 
Да, я стакан, душой и телом русский.
Не обратишь меня в хрустальный хрен. 
Держу удар, привычен к перегрузкам
И лопаюсь от резких перемен.
 
Без стакана нельзя понять Россию.
Во мраке ночи и при свете дня 
Иду я по России, как Мессия,
В нее я верю, как она в меня.
 
Мы неразлучны, мы сплелись в объятьи – 
Я муж ее, она - моя жена.
Пусть иногда друг другу шлем проклятья, 
Но все ж одна, как видно, сатана.
 
Да, я стакан, граненый и стеклянный. 
Двухсотграммовой емкости сосуд.
Но в чреве - мир, шальной и окаянный, 
Которому не страшен Божий суд.
 
VI
 
То не бред, не чушь собачья.
Каждому, кто просто зрячий,
Алкоголем не запятнан,
Все давно вполне понятно – 
К нам пришла лиха напасть.
Взял стакан в России власть.
 
То не спид, чума, холера.
Новая восходит эра – 
Без агрессий и усилий 
Вон Россию попросили.
Не с Курил, не из Литвы.
Из истории, увы.
 
Мир устал с Россией биться,
Не дается, как жар-птица.
В сети зернышком манили 
И в упор на взлете били.
Новый сатанинский план 
Ставку сделал на стакан.
 
У России крепка память.
Зря пытались ее править.
Всем стратегам боком вышло 
Завернуть России дышло, 
Сбросить в море-окиян.
Вся надежда на стакан.
 
Пусть не все, не все так сразу. 
Главное - внедрить заразу. 
Диспозиция - блестяща.
Есть у русских слабый хрящик, 
Коль поэт и президент 
Любят тяпнуть под обед.
 
По вельможьему примеру 
И народ отринет меру.
Лишь лакей пусть будет юрким, 
Подставляя глубже рюмки. 
Глядь, и рюмки тонкий стан 
Обратится вдруг в стакан.
 
То почище бомбы злющей. 
Свалит всех и всех расплющит. 
В кураже, в хмельном угаре 
Что в Сибири, что в Сахаре 
Прокисают вмиг мозги,
Ни просвета и ни зги.
 
Поколенья три от силы – 
Там, глядишь, и нет России. 
Есть поля, леса и реки,
Где живут нечеловеки.
Как просты вопросы их – 
На двоих иль на троих?
 
Тот «великий и могучий» 
Станет вдруг косноязучим. 
Друг-стакан за полстолетье 
Речь сведет до междометья. 
Вместо пушкинской лозы 
Мата мрачные бразды.
 
Щеки бледны, руки слабы,
И одежка кое-кабы.
Но к стакану, как к корыту, 
Пойдет с рылом неумытым 
Пресвятая Матерь-Русь!
Нет! Я лучше отвернусь.
 
Толку-т что? Вокруг рефреном 
Дитятки-олигофрены.
Будет новая порода,
Где в семье одни уроды.
Да и как других родишь,
На стакане коль сидишь.
 
 
Дальше что? А дальше просто. 
Нет России, есть погосты. 
Территория свободна 
И вполне для тех пригодна, 
Кто усвоил: пить-то пей, 
Только дело разумей.
 
Впрочем, мудрость та народа, 
Что водяру пил, как воду.
И хоть был тверез порою, 
Возвращался с битв героем
И в работе скор и рьян,
Но скопытился в стакан.
 
Вся Рассеюшка в кручине 
Захлебнулася в пучине.
И утопла, но не сразу,
Как окурок в унитазе.
Эх, воронка широка – 
Добрых два материка!
 
         *
 
Итак, шесть картинок из жизни стакана. 
Трагичен финал, а катарсиса нет.
Героя пора осудить? Или рано?
Кто он - русофил, русофоб, русоед?
 
Как может стакан быть врагом или другом? 
Топить ли кого, утолять ли печаль?
Гоняй в нем культурно чаи на досуге.
Но кто из стакана в России пьет чай?
 
Моим антиподам простор и раздолье – 
То ни капли спиртного, а то целый чан.
За рюмку цепляюсь усилием воли,
Но тянет магнитом бездонный стакан.
 
Ах, сколько таких бедолаг по России, 
Позволивших в праздник стопарик, другой, 
Припадочно белой горячкой бесились, 
Кантуясь всю жизнь из похмелья в запой.
 
Нет жерла страшнее калибра стакана. 
И лупит он, стерва, всегда по своим. 
Уже вся Россия - открытая рана,
И щурится мир, ожиданьем томим...