***

Закрывая глаза, тихим шепотом взмах ресниц:
Она хочет быть сильной, как рваный пунктирный ритм.
Невесомой и гибкой, последней из вещих жриц,
Той, что сможет воздвигнуть четвертый Рим.

Чешуёю асфальта, наивностью детских лиц.
Бликом солнечным, первой большой грозой.
Старой мудростью книжных сухих страниц.
Острым лезвием, крепкой степной травой.

Она самый смиренный и чистый сырой рассвет,
Настоящая иссиня-вязкая ночь,
Суетливого времени неумолимый бег
И косматого Бога [Она] непокорная дочь.

Тонкий стебель колышется выдохом прошлых встреч,
И на губы ложится из металла полыни печать.
Она щит Тамерлана, булатный Иванов меч,
Сатанинское иго [Она] и святая рать.

Ей однажды придется уйти, показавши плечи:
Погаснуть свечой и разбиться о скалы морской волной.
Или камнем сорваться с неба звезды; картечью,
Босоногой Минервой, зовущей в последний бой.

[Ей придется уйти], но она обещала сниться:
Снизойти до безумцев в их странных и непостижимых снах.
Завещала разрушить небес кружевных столицу
И развеять по миру её лицемерный прах.

___________________________

То ли бабочка бьётся в это бронзовое окно,
То ли стая галчат впорхнула в строку под моей рукой.
Только время сочится сквозь пальцы, ему дано,
Как с удачей играют на деньги, играть с человека судьбой.

[Не отчаяться] солнце искать на устах прохожих.
Каждый грешник — свободен, каждый грешник по-своему свят.
[Не отчаяться] только б, ты же, оставь им, Боже,
[Не отчаяться] только, не ведают, что творят