2 - Дочка

Моя взрослеющая дочка –
мое начало, а не точка.

Вся соткана из снов и грез…               
Как принимать ее всерьез?

Плетет порой полуобманы
про детские свои романы,
про Карабаса и Ягу
мне сочиняет на бегу.

Расскажет с блеском анекдот -
пускай сама и не поймет!

С обворожительной улыбкой
то лепит дикие ошибки,
то рвется рифмовать слова,
хотя и знает их едва...

Такая, право, неумеха.
Твой плод - советская эпоха!

Зато изнежена - нет слов! -
аристократка из низов.

Сплошные спящие задатки,
полумальчишечьи повадки,

терзает жутко пианино,
когда душа ее горит,
и имя нежное Полина
вам ни о чем не говорит...

То целый день она поет,
то по заказу слезы льет,
то засмеется беспричинно
мой Скорпион - гроза мужчинам!

Она сплошное восклицанье,
когда ее уводят спать.
И тащит тайную тетрадь
с собой в кровать
                мое созданье...

То нас с отцом опять надула,
что-де боится по ночам,
что может к ней прийти Дракула,
и - шмыг! - под одеяло к нам.

Спит по утрам и на ходу,
а чаще дремлет над задачей...
Наверно, я сама заплачу
и с глаз долой от них уйду!

Чем голова ее забита?
От рок-н-ролла и до бита,
коктейль из Верди и Россини,
ламбада, реп, блатной фольклор...
Но где система?
                О позор!
Мы сознаем свое бессилье.

В каком заоблачье витает
смешная эта запятая?

Моя взрослеющая дочка,
кто ты?
                И как тебя понять?
Забыта тайная тетрадь,
где, спотыкаясь, бродят строчки...

Рисунки - как прорыв в ничто.
Предательски мало пальто.
«Такие, - говорит, - не носят»,
хотя купить короче просит!

Опять не хочет спать она.
За что нам это наказанье?
Зато сегодня ей сказали,
что в классе «класс» - она одна!

И результат сердечных ран -
набит записками карман.

Вот воспитали без ремня -
теперь себя ругай, пожалуй.
Она с успехом бьет на жалость
и вьет веревки из меня.

А ночью, расплетая косу,
подкидывает мне вопросы:

что? где? когда? и почему?
В ответах путаюсь, плутаю,
сама порою не пойму,
что говорю, о чем читаю...

И дружно мы зовем отца:
он поумней энциклопедий.
Да вот беда, что долго едет,
он на гастролях без конца!

Не миновать нам в жизни прозы:
одни шипы, а где же розы?

И все же поздно и темно,
и, наконец, она уснула.
Колготки сброшены со стула,
и не задернуто окно...

Ох, мудрено взосленье дочери,
чей возраст - только многоточие!..

               
                1992 г.             Прага