жребий

Говорим и пьём. Я тебя не видел
и в тебя не верю. Но больше не с кем.
Мне казалось - Бог. Оказался идол.
Но с лицом довольно таки еврейским
и почти отцовским - такая странность,
так бывает, если встречаешь ребе.
Остаётся слушать, о слово ранясь,
понимая - выпал нелёгкий жребий.
Всё пытаюсь вникнуть, за что всё это,
расступилось море - за ним Египет,
Холокост - казалось бы, песня спета,
но страданий кубок ещё не выпит.
И клочок земли, на крови восставший,
возвращённый дом, снова отдан зверю.
Ты сказал - достали печали ваши,
оттого, наверно, в тебя не верю.
И в меня не верят, и мне пеняя
на моё отсутствие в общем хоре,
отгоняют... Видно, судьба иная -
оставаться мёртвым на Мёртвом море,
словно пена там, на воде солёной.
Не о том судачим, а ведь могли же...
И несут сожженные миллионы
пару слов на русском к тебе поближе.
Ну, и я за ними, всегда молчащий,
внутривенной памятью колыхаем.
Так за что мы пьём? - говорю всё чаще,
а в ответ - известно за что. Лехаим.