Ностальгия по гулагу 9

 «Уровень одобрения Сталина в России достиг рекордного показателя»
 
 «Роль Сталина в истории страны положительно оценили 70% респондентов
«Левада-центра». Об этом сообщает РБК со ссылкой на данные мартовского
опроса социологов. Отрицательно к советскому вождю относятся всего
19% опрошенных. Издание подчеркивает, что исследование выявило рекордный
показатель положительного отношения к Сталину за все годы подобных опросов»

 (Из главных новостей СМИ 16 апреля 2019 года)

 Продолжение публикации о Сталине Игоря Васильевича Бестужев-Лада.
Российский учёный, историк, Доктор исторических наук, профессор.
Окончание статьи «Сталинщина преступление без наказания? 6»
  http://www.proza.ru/2011/06/06/582

 «И вот в такой обстановке Красная Армия, придвинувшись к границе, «демонстрировала» миролюбие, всячески стараясь выглядеть, «как в мирное время» — до массовых летних и воскресных отпусков включительно. Избави Бог дразнить опасного соседа повышенной боеготовностью! «Демонстрировали» даже тогда, когда стали приходить проверенные разведданные о концентрации гитлеровской армии в Польше, даже когда немецкие перебежчики сообщили день и час вторжения. «Не поддаваться на провокации!» За малейшее нарушение — расстрел. Некоторые командиры, которые в субботу 21 июня 1941 года, за считанные часы до вторжения, видя избыточные приготовления «немца», стали принимать на всякий случай необходимые меры, рисковали головой: если бы 22 июня ничего не произошло, то первый же донос — и верная гибель.

 А затем вдруг — вдруг!!! — вторжение захватчика. Может быть, всё-таки «провокация»? Нет, кажется всерьёз. Ах, так! В контрнаступление, вперёд! Но что это? Фронт разваливается. Целые армии окружены. Связь прервана. Управление войсками потеряно. Вместо контрнаступления — отступление по всему фронту.
Первая реакция: сменить командование, виновных в отступлении — расстрелять! Показательно, что расстреливали только новичков-«выдвиженцев» 1938-40 годов. Лица ближайшего окружения, которые продемонстрировали в точности такие же полководческие «таланты», отделались лёгким испугом и были только передвинуты на второстепенные, а затем и на третьестепенные должности. И прошло более десятка дней полнейшей растерянности, пока генсек выступил 3 июля 1941 года по радио с призывом к Отечественной войне. Если сохранилась нефальсифицированная фонограмма этой речи, то и сейчас каждый может услышать, как все мы в своё время, лязганье зубов о край стакана, из которого оратор запивал водой свою речь — настолько велико было ещё потрясение.

 Конечно, постепенно всё стало налаживаться. На организацию обороны Москвы был призван, наконец, первоклассный профессионал Г.К.Жуков, чудом избежавший уже предрешённой репрессии. И генсек, по счастью для страны свалившийся в те дни в гриппе, нехотя дал ему нужные полномочия, перестал дёргать людей и вмешиваться в дела, которых не понимал. Из мест не столь отдалённых был освобождён ещё один первоклассный профессионал — К.К.Рокоссовский, тоже чудом избежавший судьбы своих расстрелянных товарищей. По ходу боевых действий выдвинулись и другие талантливые командиры (а военное искусство, как и всякое искусство, определяется прежде всего талантом соответствующего деятеля). Они составили тот костяк генералитета, который довёл войну до победного конца.

 Не хотелось бы создавать впечатления, будто войну выиг¬рали одни только генералы, пусть и очень талантливые. Как известно, войну выиграл прежде всего советский воин (незави¬симо от знаков различия на петлицах, а затем на погонах), который совершил невозможное, выстоял там, где было просто немыслимо выстоять, и одолел то, что, казалось бы, не одолеть никаким сверхнапряжением сил. Правда, ценой колоссальных людских и материальных потерь — но это уж не его вина. Если бы был объявлен конкурс на лучший мемориал Великой Отечественной войне, я предложил бы поставить на постамент советского воина, бросающегося со связкой гранат один на один против фашистского громадины-танка. На мой взгляд, такая «композиция» нагляднее всего представила бы символически подвиг народа в разразившемся бедствии войны.

 Однако и талантливый военачальник на войне — фигура немаловажная. Является абсолютной истиной в последней инстанции древнее изречение: стадо баранов, предводимое львом, всегда одолеет стадо львов, предводимых бараном. И история даёт тому бесчисленные примеры. Не надо забывать, что известный афоризм: война — слишком серьёзное дело, чтобы доверять его генералам, — это всего лишь шутка. Именно генералам и только им, профессионалам, надо доверять войну! Горе, когда в их дела начинают вмешиваться любители-дилетанты. Примеров такого рода в истории (в том числе и в нашей) тоже хватает.

 Меж тем единоличный руководитель государства, выздоровев от гриппа, только и делал что вмешивался в сферу компетенции профессионалов, к каковым не относился (у него, как известно, была другая профессия — революционер).
Надо быть объективным. Его постоянное вмешательство не всегда вызывало негативные последствия, осложнявшие обстановку. История по достоинству оценит, например, его решение остаться в Москве в тот момент, когда, казалось, всё рушится, и правительство уже эвакуировалось в Куйбышев. Можно, наверное, привести и другие примеры в том же роде. Важнее же всего было то, что его присутствие в корне пресекало обычные в те времена и во всех странах споры между генералами, которые сгубили больше армий, чем все проигранные сражения вместе взятые.

 Но чтобы быть полностью объективным, нельзя не привести примеры и противоположного характера. Приведём лишь один, по нашему мнению, типический. Зрители киноэпопеи «Освобождение», наверное, помнят эпизод, когда маршал докидывает Верховному детально разработанный план освобождения Киева (заметим, что эпизод, как и вся эпопея, выдержан в духе предельного пиетета по отношению к Сталину и авторов никак не заподозришь в «критиканстве»). Что интересует Верховного прежде всего? Чтобы Киев был взят к празднику и сообщение об этом могло бы украсить его выступление. Профессионал осторожно намекает (о возражении не может быть и речи!), что спешка обойдётся в лишние десятки тысяч жизней наших бойцов. Ну и что? Разве жизни людей, сколько бы их ни было, важнее политического выступления к памятной дате? В этом — весь Сталин. И сколько такого рода «дёрганий» было на протяжении войны!

 А весна 1942 года, когда Верховный, находясь всецело под впечатлением осени предыдущего года (как предыдущим летом — под впечатлением опыта гражданской войны), вопреки рекомендациям профессионалов сгрудил почти все вооружённые силы вокруг Москвы, оставив на полуторатысячекилометровом Фронте к югу до Азовского моря лишь слабые заслоны и тем самым открыл врагу лёгкую дорогу к Волге и на Кавказ? И сколько такого рода просчётов, продиктованных упрямством дилетанта, подавлявшего голос профессионалов, было на протяжении войны!
Мы специально останавливаемся на данной стороне дела, потому что за годы после войны постепенно создалась легенда, будто генералиссимус руководил своими маршалами, как генерал — сержантами. Конечно, ему подчинялись беспрекословно. Но планы операций были результатами бессонных ночей Жукова, Василевского, Рокоссовского и других профессионалов. Если бы во главе наших войск были поставлены мехлисы, способные только топать ногами, материться и расстреливать подчинённых, победы нам не видать бы ни при каких силах и усилиях наших солдат и офицеров.

 Опять возникает вопрос: а была ли реальная возможность встретить врага не так, как он был встречен летом 1941-го, а, скажем, сразу так, как он был встречен летом 1943-го? Да, оказывается, такая возможность была! Конечно, «на штыках в Берлин» сразу после начала войны — ненаучная фантастика. А вот начать войну Курской дугой в июле не 1943-го, а 1941 года, причём не под Курском, а по «старой» границе 1920-39 годов, западнее линии Минск-Житомир-Винница — это не фантастика, а вполне в рамках военной науки.

 Здесь полагается сделать нелирическое отступление относительно пределов компетенции автора. Участником войны он не являлся, специально её историю не изучал и поэтому давать оценку её операциям считает себя ни морально, ни по существу не вправе. Однако он закончил аспирантуру и защитил первую диссертацию по специальности «Военная история», так что об изложенном выше способен судить не дилетантски, а вполне профессионально. Кстати, когда он работал над диссертацией много лет назад, его старшие коллеги по сектору военной истории Института истории АН СССР — офицеры и генералы, генштабисты, участники войны рассказывали ему о возможных альтернативных вариантах начала войны, как они рисовались лучшим военным умам предвоенных лет. Спустя четверть века он встретил те же самые мысли в ряде художественных произведений о войне.

 Мысли очень простые и очень разумные. Оказывается, надо было «всего лишь» расположить главные силы армии не вдоль границы 1941 года, а по линии укреплённых районов вдоль «старой» границы 1920 года, всячески затруднив подступы к ней, чтобы выиграть возможно больше дней для подготовки к контрудару. Если при этом догадаться укрыть самолёты и танки (новейших моделей!) на аэродромах и танкодромах таким образом, чтобы свести к минимуму потери в случае внезапного налёта вражеской авиации, и если сформировать танковые корпуса для достаточно мощного контрудара на главных направлениях вражеского наступления (такое переформирование соединений было начато перед самой войной, но уже не хватило времени для его завершения), то победа могла прийти намного быстрее и с гораздо — во много раз! — меньшими жертвами.

 И такие разумные соображения остались втуне только потому, что их мало кто к тому времени мог высказать или хотя бы понять, не говоря уж о том, чтобы втолковать такие вещи «вождю», одержимому разного рода предубеждениями, о которых шла речь выше.
И ещё одно соображение. Знали ли в ставке фюрера к началу 40-х годов о внутреннем положении в Советском Союзе, об уязвимых местах возможного объекта нападения? Целая гора документов наглядно показывает: прекрасно знали! И о том, что армия «обезглавлена». И о том, что лучшие государственные умы истреблены. И о смятении людей в обстановке непрекращающихся репрессий. И о том, что армия «подставлена» на границе под верный разгром в первые же дни войны.

 Возник чудовищный соблазн, начисто исключавшийся при иных обстоятельствах: воспользоваться таким стечением обстоятельств, столь благоприятных для агрессора, ринуться на страну, оказавшуюся в столь бедственном положении по вине её правителя, разгромить её армию за считанные недели, выйти на рубеж Волги, а затем вернуться добивать Англию, бросив несколько дивизий СС на «освоение» оставшихся территорий за Волгой и Уралом. План «Барбаросса»!
С данной точки зрения, можно без преувеличения утверждать, что, образно говоря, подобно тому как год 1929-й «накликал» год 1937-й, точно так же год 1937-й «накликал» год 1941-й. И за это тоже должен сполна нести ответственность один и тот же человек.

 ...Более двухсот лет назад на английском флоте служил адмирал Бинг. Атаковав в одном из морских сражений вражеский флот, он построил свои корабли не в том порядке, как это предписывали уставы флота Его Величества. И хотя сражение было выиграно, тут же собрали военный совет и победитель-адмирал был... расстрелян за нарушение воинской дисциплины.
Таким образом — ложь, будто победителей не судят. Ещё как судят. И если виновный оказывается неподсуден своим современникам, его судит самый суровый и беспристрастный судья — история.
Рукописи не горят. Деяния требуют воздаяния. Преступления без наказания не бывает».

 Игорь Васильевич Бестужев-Лада(1927-2015), советский и российский учёный, историк,
социолог и футуролог, специалист в области социального прогнозирования и глобалистики.
Доктор исторических наук, профессор. Заслуженный деятель науки РСФСР. Лауреат золотой
медали Н. Д. Кондратьева 2001 года «за выдающийся вклад в развитие общественных наук».
Автор нескольких десятков монографий и брошюр, свыше двух тысяч статей в периодических изданиях.

  https://ru.wikipedia.org/wiki/ Бестужев-Лада, Игорь Васильевич

   24.04.2019