3

Часть 3.

Три, как день, прошло армейских года.
Я вернулся осенью домой.
Золотая, тихая погода.
Я- красивый, сильный, молодой.

Встретил Нюру. Сердце защемило.
Полыхнуло жаром по щекам.
Но обида набирала силу,
Дав пройти сторонкою ногам.

Чувства мыслью жесткою тараня,
Удалялся горек и уныл.
А навстречу (кто же это?) Маня.
Почтой ей бумагу изводил.

Я ее старательным ответам
Не совсем значения придавал.
О любви не намекал. При этом
Так, чуть-чуть, легонько флиртовал.

Развлеченье- не всегда есть шутка,
Понял я, безжалостный стервец.
Как она оформилась, Машутка!
Хоть сейчас с ней в загс иль под венец.

Что тут думать? Ясно все, конечно:
Был я первым выстрелом сражен.
Есть удачи в жизни быстротечной:
Лишь она- других не надо жен.

Мягкий уважительный характер.
Как лазурь небесная из глаз.
И свершилось. Свадьба хоть не ахти,
Но кричали "Горько!" и не раз.

Чтоб прожить, сказав себе:"Доволен!"
Этаких, пожалуй, не найдешь,
Как бы не был правилен и школен,
Чем-то будешь всё же нехорош.

Я заметил в Машеньке грустинку,
Нотки раздраженья и тоски.
И когда мы нежились в обнимку,
Клялся ей до гробовой доски,

Что я буду верен и послушен,
Что она- единственный мой Бог.
"Коля, нам с тобой бы лучше
Заиметь свой собственный домок.

Мы бы..." Ах, какие перспективы
Были мне нашептаны женой...
И на землю-матушку лениво
Ель ложилась рядышком с сосной.

Оголяясь от ненужных сучьев,
Становилось дерево бревном.
Засверкал смолистый и пахучий
Новый, свой в деревне нашей дом.

Становясь неотделимой частью,
Той, что все довольством мы зовем,
В дополненье к молодому счастью,
В сельсовете стал секретарем.

Важничал в душе перед собою,
Слыл перед другими простаком
И, довольный жизнью и судьбою,
Прикасался к рюмке вечерком.

Дальше- больше. Я ж теперь- начальство,
А оно всегда навеселе.
"Эй, жена,- бубнил я,- не печалься!
Кто теперь мы стали на селе?"

Оформлял исправно протоколы,
Отсылая в сроки в райсовет.
Клуб, читальня, ФАП, а также школы-
Все смотрели в нищенский бюджет.

Скреб в его пустующих сусеках
На тот самый горе-колобок,
И достигнув нужного успеха,
Вон летел спасительный скребок.

Ни во что не ставились упреки
В адрес наш безденежных людей.
Собирал страховку и налоги,
Чтоб приблизить торжество идей.

Ах, идеи! Школьная программа,
Что дала, то вылетело вон.
Раскрывала жизни панорама
Пред людьми свой затененный фон.

Культ. Репрессий тьма. Жестокость.
Атипартийный сговор и еще
Черных дел огромнейшую пропасть
Приоткрыл пред обществом Хрущев.

Я растерян. Как же? Почему же?
Ведь "Ура! За Сталина! Вперед!"
Мужество, а не животный ужас
Вывело к победе наш народ.

Гений и преступность. Невозможно
Эти два понятья совместить.
Как не подходи к ним осторожно,
В душу вместе их не поместить.

Говорливо очень сразу стало.
Думать вслух- потребность для людей.
И покинул вождь все пьедесталы,
И оставил гений Мавзолей.

Свежий ветер всем в лицо, не в спину.
Поворота к прежнему уж нет.
Мне пришлось безропотно покинуть
Секретариата кабинет.

Потому что путаникам пьяным
Верховодить, право, не резон.
Ведь пришлось бы поздно или рано
Применить к отступникам закон.

Ах, какая всюду суматоха!
Кукуруза выиграла бой.
"Королева" не чета гороху,
Если сев квадратно- гнездовой.

Ни к чему крестьянину корова,
Грядки под окошком ни к чему.
Труд, бесспорно,- жизни всей основа,
Отдавайся творчески ему.

Если быт не связывает руки,
То уйдешь довольно далеко.
Склад в совхозе- получай без муки:
Овощи, свинину, молоко.

Коммунизм уже не за горами.
Мы к нему уверенно идем.
Двадцать лет, как сказано в программе,
И в коммунне славно заживем.

А пока Америку догоним.
Цель: догнав, быстрее перегнать.
Только бы лишь выдержали кони,
А азарта нам не занимать.

Русь моя! Твои престижны дали.
Покорилась людям целина,
И звенят заслуженно медали,
И сверкают славой ордена.

А Гагарин! Мир в ажиотаже.
Гром литавр и славы апогей.
При такой политике не скажешь,
Что ЦК творит не для людей.

Воздадим все почести Хрущеву!
Нет, не культ- он наш авторитет.
Если Сталин нас завел в трущобу,
Этот выведет на белый свет.

Этот знает Ленина ученье,
Потому мы ленинцем зовем.
Он- простяга. Не для униженья
Анекдотов множество о нем.

Даже ассамблея мировая-
Форум всеми признанный ООН-
Сникла, когда грохнул, потрясая,
По трибуне туфлей своей он.

Между тем я думал все упорней,
Выхода искал из тупика.
Не стихи ли выведут на торный
Путь к величью рифмы знатока?

Приставал к жене я со стихами.
Кучами в газеты посылал,
Но жена жизнь меряла деньгами,
Для газет талантишко был мал.

И куда мне бедному податься?
Охладел я чувствами к жене.
Может быть с годочек поскитаться?
Сколько строек дыбится в стране!

"Что ты ошалел или шуткуешь?
Вот что значит ваш бродячий род!
Здесь- сегодня, завтра- там кукуешь,
А от сына полный отворот?

Лень работать? А другие, глянь-ка,
Каждую копеечку домой!.."
Так была устроена мне банька
Любящей и преданной женой.

Ах, любовь! Куда исчезла мягкость?
Уваженье сгинуло куда?
На душе тоска, как-будто в слякоть.
Наши разногласия- беда.

Первый враг ее- не глупо ль?- книги,
И что с ними связано- второй.
Ну а я их нёс бы, как вериги,
И за них хоть сотни раз сквозь строй.

Что же ей? Одеться попестрее.
Внешний лоск- вершина бытия.
Быть средь сверстниц первой и хитрее-
Это ее жизни колея.

Никакие тут уж аргументы
Не проймут ее неправоту.
"Бросишь- и застрянут алименты,
Как у рыбы, удочка во рту."

Но в наш век есть выходов немало:
Коль не стройки, техникумы есть.
С небольшим, но все-таки скандалом
Удалось за парту все же сесть.

Так супруга, видно, рассуждала:
"Тридцать лет- какой уж там студент?
Не таким жизнь крылышки ломала,
А тебе их оборвет в момент.

Город- не деревня, а стипешки
Может и на кильку не хватить.
Каждый день ее одну поешь-ка,
Станет жизни тонковата нить.

Помогать? Какая тебе помощь?
Не одна я. Видишь: карапуз.
Ну, быть может, что картошка, овощ..."
В общем, заключили мы союз.

Время шло. Я не сбежал с учебы,
Как тогда пророчила жена.
Я крутился и вертелся, чтобы
Не текла голодная слюна.

Голод, он, конечно же, не тетка,
Все равно когда-нибудь проймет.
Пригодится в пищу и подметка,
Коль ее голодный разжует.

Чтоб в желудке у тебя не ныло,
Дорогой читатель, отдохни.
Я и сам, чтоб сердце не шалило,
Позабыл бы горестные дни.

Да лежит передо мной тетрадка,
Что оставил хворый человек.
Как сказал он: "Описал я кратко
Жизнь отбросов общества, калек."

Что посмотрим, что там за болото,
Что всосало горе-бедолаг.
Прочитаю. Завтра же суббота.
Банный день отмоет всяк пустяк.



(На фото справа автор - Пантелеев Николай Константинович, на фоне своего похвального листа, а также он с другом-сослуживцем )

Продолжение:

http://stihi.ru/2019/04/23/7255