Из прозаического 2

   Почему-то именно теперь,когда жизнь удачно перевалила за пятьдесят,Виктору Владимировичу Парамонову,уважаемому педагогу четвёртой городской гимназии имени Героя Советского Союза Павла Кузьмича Коршункова,предлагающей местному подрастающему поколению углубленное изучение русского языка и литературы,вдруг стала настойчиво мерещиться история тридцативосьмилетней давности,когда он,подначиваемый дворовыми дружками,словно одержимый какой-то решительной и праведной жестокостью юношеского максимализма,запросто утопил в двенадцатилитровом эмалированном ведре,украшенном снаружи мелкими ромашками и тонкими зелёными веточками с тёмно-бордовыми вишенками,пятерых новорождённых кутят.
   И ничем невозможно было избавиться от этого несвоевременного и стойкого наваждения памяти,и даже на уроках,мечтательно подперев правой рукой тщательно выбритый подбородок,и слушая пространные и своевольные рассуждения учеников,например,о набоковской"Машеньке" или о духовном перерождении Достоевского,Виктор Владимирович явственно ощущал в кончиках пальцев,как будто до сих пор с силой удерживающих крышку ведра,под которой в предсмертной агонии копошились щенята,шершавистую склизкость бессильных поталкиваний,жаркая волна от которых густо накатывала в самое сердце,отчего оно,истерично всполошившись,сбивалось с привычного ритма и ныло тягуче.И Виктор Владимирович,по крупицам вдыхая спёртый воздух классной комнаты,сначала проводил ладонью по лицу,после,непроизвольно встряхивая ею,массировал левую сторону груди до подмышки.
   Завуч,никогда не унывающая молодящаяся женщина лет сорока,с ярко накрашенными,казалось,распухшими губами и тонким,чуть вздёрнутым кверху носом с растянутыми тёмными ноздрями,встретив его однажды в стеклянном переходе между спортзалом и центральным холлом,повелительно-игриво схватила за рукав пиджака и чуть сузив серые усмехающиеся глаза,властно поинтересовалась:"Что с вами,Виктор Владимирович?Какой-то неважнецкий вид у вас сегодня.Бродите по школе,как тень отца Гамлета.Плохо чувствуете себя?"Он,конечно же,поспешно и подобострастно уверил начальственную коллегу в своём отменном здоровье,с плохо скрываемой досадой,больше похожей на остервенение,дёрнул рукав на себя и быстрыми шагами поспешил исчезнуть из её поля зрения.Завуч,подозрительно посмотрев ему вслед,недоумённо пожала худыми плечами,колыхнув шёлковое белоснежное жабо на прозрачной блузке и,высоко подняв голову,равномерно поцокивая металлическими набойками каблучков-шпилек по мраморным квадратикам пола,степенно удалилась вглубь перехода.
   А память продолжала выдавать Виктору Владимировичу всё новые и новые подробности того проявившегося,будто марсианский пейзаж на полароидной фотографии,сквозь толщу времени события,о котором он,занятый самым важным и самым любимым на свете делом,как будто,и не подозревал вовсе.
   ...Вот трепыхания закончились.Он поднимает крышку.Смотрит на недвижимые,мягкие на вид,коричневые спинки мёртвых щенков.Лишь мгновение назад его дружки,весело и настойчиво бравшие его"на слабо",теперь стоят в стороне.Не приближаются.Молчат.Хмуро поглядывают исподлобья.Колька Куликов,кореш с первого класса,неуверенно советует,пожёвывая длинную травинку:"В овраг их,что ли,вывалить надо..."
   Виктор Владимирович закрывает глаза.Свет туманен и горяч.Вот здесь,в никем не замечаемом проёме возле актового зала его никто искать не станет.Не утомит бессмысленными расспросами и лицемерной заботой.Здесь он останется с самим собой.Этим и тем.
   ...Ведро неудобное и тяжёлое.Нести недалеко,но хлопотно.Через нижнюю дорогу и вдоль бараков.Никто не должен увидеть...Суетливо перебирая ногами,он мимо кочегарки спускается вниз.Осторожно.Правым боком.Остальные,сдвинувшись с места,опасливо любопытствуя,вереницей тянутся за ним...Проехала грузовая машина.Он,глотая жёлтую песочную пыль и ловко перехватывая деревянную ручку на стальном ободе,пересекает глубокую и гладкую колею и шагает,почти бежит вдоль низких приземистых и кособоких длинных деревянных домишек с покосившимися заборчиками кое-как ухоженных палисадников и неловко развешанного по их искривлённым диагоналям застиранного до полупрозрачной блеклости белья на верёвках,поддерживаемых упёртыми под углом в землю,искусно обтёсанными до светлой желтизны рогатинами...Ноет поясница.Болят руки.Капли пота стекают со лба на щёки,губы,просачиваются в рот.Он то и дело схаркивает это вспененное месиво дорожной пыли,соли и слюны перед собою и точно оглашенный продирается сквозь стегающие по лицу упругие ветки тополей и берёз к уже не далёкому оврагу.Позади слышны посторонние дыхания,лопающийся хруст сухого валежника и смех,издевательский и подлый."Витька,ты чё,сдурел ли чё ли?"-это Колька кричит в ярости,до крови ободрав себе колено об острый сук.И вот цель достигнута.Ведро поставлено на самый край заросшей глухим бурьяном пропасти.Все остановились,переводя дыхания...
   "Сегодня у десятого"А" четвёртым уроком Толстой."Анна Каренина"..."-подумалось вдруг Виктору Владимировичу.Он мысленно представил себе первую часть романа с уже знаменитым на весь белый свет начальным абзацем.Но постепенно одолевая земное притяжение толстовских строк,его внутренний взгляд поднялся выше,к эпиграфу.И Виктор Владимирович ахнул и обомлел."Так вот оно что!.."-с отчаянной и злой радостностью воскликнул про себя он."Правильно...Рано или поздно за всё воздаётся по заслугам.Нынче-моя очередь.Сегодня воздаётся мне..."
   Все остановились,переводя дыхания.Глядели в тёмную бездну...
   Начинался вечер.Ветер пошевеливал макушки деревьев,игриво закруживаясь книзу.Меркло солнце.Сочно синело небо.Первые дрожащие тени косо ложились вокруг.
   Он неожиданно согнулся пополам,как переломился.Схватил ведро и,не медля ни секунды,выплеснул всё его содержимое в заросли оврага.Победоносно оглядел спутников.И,ни слова не говоря,развернулся,и переступая через трухлявые лесины,направился в посёлок.Там у него был дом,в котором его всегда любили и ждали родные люди.Там было ничего не страшно."Ну,Витёк...Кремень,бля..."-услышал он за спиной.И криво ухмыльнулся...
   Истошно задребезжал электрический звонок.Оглушил на мгновение.Виктор Владимирович взглянул на часы.Стрелки показывали без четверти двенадцать."Большая перемена"-вспомнил он."Сейчас сюда ребятишки набегут.Пора уходить."Он огляделся,с трудом возвращаясь к знакомой действительности и,встав со скрипнувшего стула,выбрался из укрытия,поднялся на третий этаж и направился в сторону своего класса.