Извините, товарищ Гаврюшин!

До сих пор мне краснеют уши,
Хоть прошло много лет с тех пор.
Извините,товарищ Гаврюшин!
Извините,товарищ майор!

Может быть,вы уже не помните
Городок украинский, курортный.
Тот,где в поздние годы застойные
Были вы командиром роты.

Не простой,а курсантской роты
Из вчерашних студентов-юристов,
Не имевших  малейшей охоты
Строевой заниматься шагистикой.

Не солидно ведь завтрашним судьям,
Прокурорам и просто следователям
Драить пол или мыть посуду,
Или чистить,пардон,туалеты.

Им пристало глушить водяру
И ходить в самоволку к девкам-
Болт ложили они на армию,
Дисциплину считали издевкой.

Ведь дипломы купили за деньги
И места свои хлебные тоже-
На украинской Западении
Продаётся всё,что захочешь.

Ну а тут как на зло этот ротный-
То ль с Урала,то ли с Рязани.
Не клюёт на коньяк или водку,
С подчинёнными пить не станет.

И смотреть не станет сквозь пальчики,
Как бухают-гуляют повесы.
Не продастся он завтрашним взяточникам
Ни за сотню рублей,ни за двести.

И тогда сход собрали "деды",
Так называемые "старослужащие":
Как решить им проблемы-беды,
Чтобы жить стало легче и лучше?

Поступить решили по-геббельсовски,
Ложью было чтоб каждое слово-
Запрещает,мол,ротный петь песни
На родной украинской мове.

И хотя среди заговорщиков
Больше было как раз не укрАинцев,
Всё свелось к знаменателю общему-
Мы свои,мол,а он-чужестранец.

Этой ночью мы спали голодными,
На столах щи оставив с капустой,
А наутро был новый ротный-
Посговорчивей и нерусский.

Уважал он бывалых "дедов",
Дедовщину не видя в упор.
Брал он всё,он ничем не брезгал,
Он хитрей был,чем вы,майор.

Он предчувствовал перестройку,
Он её,так сказать,приближал.
И что толку,майор,что толку,
Что по сути он был шакал?!

Он рождён был не для полёта,
Но его начиналась эра.
Он плевал с высоты хозрасчёта
На понятие "честь офицера".

Никогда я вас больше не встретил,
Но я твёрдо уверен в одном:
В октябре девяносто третьего
Не стреляли вы в Белый дом.