1 сентября, 1939 года

        Уистан Хью Оден

Тих погребок в мерцающих огнях
На пятьдесят второй нью-йоркской улице;
Я прячу здесь растерянность и страх -
Надежды на добро разбились в прах;
Под ложью осквернённый мир сутулится -
Финал десятилетья — в дураках.

И зло, и ужас скрученной волной
Грозятся уничтожить человечество;
Как смерч, кругами вьются над землёй,
Так смерть жадна до плоти кровяной... -
Ночь сентября, тебе ответить нечего
На мерзость оскорбления войной?

Ты в поиск чистой правды погружён?
Ошибки - исторические вирусы -
От Лютера до нынешних времён;
Спроси себя, кто в Линце был рождён?
Безумие творит своих кумиров,
А здравый ум затменьем ослеплён.

И `образа превышенный размер,
Родил психопатического бога.
Ещё один классический пример,
Известный всем со школьного порога:
Кто больно бит, в ответ по праву могут
Зло причинять и множить списки жертв.

К изгнанью осуждённый Фукидид
Разоблачил фигляров-демократов,
Клеймил за ложь деяния диктаторов
И гниль старья их мусорных речей.
Кто лицемерит до могильных плит -
При жизни мертвечиною смердит.

Он в тонкостях исследовав предмет,
Знал -  просвещённость гонят прочь веками;
Обычай дикий побивать камнями,
Привычку к боли произвёл на свет,
Плохих правителей и много горя -
Не наш ли это нынешний портрет?

В нейтральный воздух наш -  напрасен труд -
Разноязыких, жалких оправданий
Лить реки; коллективные старания
Слепыми небоскрёбами растут,
Являя воплощенье силы ранней,
Чей смысл непростительно раздут.               

Никто не в состоянье долго жить,
Ныряя в эйфорические грёзы;
Из зеркала уставились курьёзно
Физиономиями империализм
Да и враньё — дефект международный,
И пялятся на нас серьёзно.

Вдоль барной стойки — вереница тел -
Рабы своих традиций и обычаев;
Не ясно им, как можно жить без спичек,
Без музыки — и вовсе беспредел.
Им бар, как форт -  надёжный дом родной,
Услужливо удобен и привычен.

Нам следует понять, где мы теперь:
В лесу знакомом заблудились вроде,
Так дети боязливо ночью бродят -
А вдруг сверкнёт глазами дикий зверь:
Ну, кто из вас, счастливый и хороший,
И строг к себе, и в выборе свободен?

Смердящий и воинствующий вздор,
Произносимый важными чинами,
Верней продуман их же головами,
Чем наших душ желание-укор:
Умом больным Нежинского письмо
О Дягилеве  - здравыми словами -

Понятно всем, как сердца чистота.
В крови с рожденья зреет заблуждение
Желать любви, являться исключением
Для одного — святая простота.
А всех любить — возможно ли такое
Великое святое дерзновение?

Из глубины реакционной тьмы
Явились обыватели тупые,
Наивно полагая, что сильны
И нравственны в обетах - «Будем мы
Жён почитать и будни трудовые.» -
Зомбированы клятвами, больны.

Беспомощных правителей удел
Поддерживать этические игры;
И где у принуждения предел?
Во власти чьей свобода рабских тел?
Смешон пассаж, что для глухого сыгран,
И кто б с немыми спорить захотел?
               
Всё, что имею, это голос мой               
Ложь скрытую разоблачать прилюдно -
Умишка романтический настрой
У чувственного мужа за стеной,
Циничной Власти ложь и словоблудие,
Чьи небоскрёбы — в небо головой.

Что значит «государство» как субъект?
Жить невозможно круглым одиночкой;
Есть выбор? Только у голодных — нет,
Да будь ты прима, будь кордебалет,
Будь полицейским с суммой полномочий,
Но без любви друг к другу рухнет свет.

Как беззащитен мир в ночную тьму;
Как ложь его опутывает ловко;
Но всё же, точки света, как пунктир,
Повсюду вспышками опутывают мир,
Друг другу сообщения потоком
Шлют, равно и  устройству моему

Из эроса и пыли. Я так же осаждён
Всего, что очевидно, отрицанием,
Но жизнеутверждающему пламени
Ответным быть в послании моём.


Апрель, 2019 г.  - мною завершен перевод сей поэмы
 на русский язык.