Отверженные - краткий пересказ

Разбилась витрина, хлеб свежий показан,
Для малых детей овдовевшей сестры.
Но каторгой он был за это наказан
Побеги, поимки, тяжёлой поры.

Его Жан Вальжаном тогда называли,
Он много страданий и мук перенёс.
И многие там тяжкий срок отбывали,
А он свою злобу сквозь годы пронёс.

Прошло девятнадцать лет боли и злобы,
Свободу ему обещают скорей.
Дают жёлтый паспорт-бумагу и чтобы,
Изгоем он был среди вольных людей.

С котомкой отправился он по дороге.
Приюта, ночлега, никто не давал.
Уставший, измученный, став на пороге,
Епископу доброму в дом постучал.

Его приютили, согрев накормили,
Налили в бокал дорогое вино.
На чистые простыни спать уложили,
Он радости эти не помнил давно.

Но злобой наученный вновь поживился,
Украл у епископа он серебро.
На утро с жандармами снова явился
В тот дом где недавно обрёл он добро.

Епископ святой человек милосердный,
Не стал его в этом всерьёз укорять.
Сказав:
– Подарил я металл этот ценный,
– Забыли ещё Вы подсвечники взять.

Его отпустили жандармы сердито,
Епископ Мириэль посмотрел на него.
– Теперь всё плохое былое забыто.
– Живите!
И с Богом  отправил его.

Отправился снова он в путь свой неблизкий.
Упала монета, подумал моё.
Монета была савояра мальчишки,
И наш Жан Вальжан наступил на нее.

– Отдайте монету!
Послышалось ясно.
– Она под ногою, под Вашей лежит.
– Проваливай живо, мальчишка несчастный!
Заплакал юнец, убежал от обид.

И что-то случилось в душе Жан Вальжана,
Как будто прозрел он и много узнал.
Так жалко ему стало вдруг мальчугана,
Слезами солёными он зарыдал.

Прошло время, он превратился в иного,
И стал уважаемый всеми Мадлен.
Зажил жизнью мэра для всех дорогого,
Поднял свою душу и город с колен.

К нему на работу устроилась дама,
Совсем молодая  с ребёнком малым.
Фантиной звалась одинокая мама,
С Козеттой дочуркой приют нужен им.

Фантину оставил любимый признаться,
Шутя наигрался в любовь и привет.
Теперь ей одной с дочкой  с жизнью сражаться,
Так часто бывает по юности лет.

Она отдаёт свою дочку семейству,
На время в харчевню, в трактир Тенардье.
Не зная ещё эту цену злодейству,
И подлости всей, что царит в той семье.

Фантина исправно платила в пределе,
Все деньги, что требовала та семья.
Козетту держали они в чёрном теле,
Являли для ней горький нрав бытия.

Фантину уволили с места работы,
Об этом не знал ничего мэр Мадлен.
Умножились жизни проблемы, заботы,
Фантина  попала в свой бедственный плен.

Она продала всё, с чем можно остаться,
И зубы, и волосы, всю красоту.
А после и с честью пришлось ей расстаться,
Познала падение, боль и беду...

Инспектор Жавер был в полиции главный,
Он службу свою фанатично любил.
Своими заслугами был очень славный,
По следу Вальжана он долго ходил.

Фантина виновна была в преступлении,
Её жизни той обстоятельства бьют.
Но тут мэр Мадлен появился в спасении,
С любовью своей дал болящей приют.

Она, умирая, просила Мадлена,
Дочурку Козетту её привезти.
И мэр обещал для неё незабвенно
Найти её дочку, от горя спасти.

Исполнил Мадлен ту последнюю волю,
Козетта теперь навсегда спасена.
Забыла она свою горькую долю,
И в душу её поселилась весна.

Прошло время долгих скитаний  по свету,
Вальжан стал Козетте любимым отцом.
И перелестнули страницу всю эту,
Зажили счастливым своим добрым днём.

Гуляли в саду люксембургском средь лета,
Козетта увидела юношу там.
Он с первого взгляда влюбился в Козетту,
Так начался счастья любовный роман.

Его звали Мариус, был он студентом,
Юристом хотел быть, права изучал.
И был счастлив каждым мгновением момента,
Когда он Козетту с любовью встречал.

Они ждали встречи минуты скорее,
И счастливы были всегда лишь вдвоём.
И узы сплелись между ними сильнее,
Сердца их пылали любовью огнём.

И вот революция снова подняла,
Людей на борьбу против власти своей.
И улицу вновь баррикада венчала,
Зовя призывая младых сыновей.

Уехала, думал влюблённый зовущий,
Козетта хотела увидеть его.
А Мариус с болью примкнул к восстающим,
Не важно теперь для него ничего.

Инспектор Жавер, о котором сказали,
Под видом бунтующих слился с толпой.
На след Жан Вальжана ему указали,
Он всё на свободе, не ведом покой.

Обстрелы всё длились волна за волною,
И гибли собратья за веру идей.
Печальной и грустной являлась игрою,
Смерть близких друзей и знакомых людей.

Тот каторжник злобой сердец вопиющих,
Знакомый Жаверу былой Жан Вальжан.
Пришёл в стан свободных  людей восстающих,
Спасти одного кто попался в капкан.

Инспектор Жавер, тот увы просчитался,
Чужой человек, словно надпись на лбу.
С затеей своей навсегда распрощался,
Прикован руками с позором к столбу.

Решили убить там инспектора  живо,
За то что смотрел взглядом вражеских глаз.
Вальжан попросил всех об этом учтиво,
Дать право на это в намеченный час.

Пришло время он для него постарался,
Свободу ему благородно подать.
Инспектор вопросом к Вальжану задался?
– Вам это Жавер никогда не понять!

И ранен был Мариус, он без сознания.
Вальжан на спине его с бойни унёс.
По сточным каналам Парижа создания,
Свободу от смерти ему приподнёс.

В дом деда с обидой забытого следа.
Родного общения долго не знал.
Но раненый внук, растопил сердце деда.
Простилось былое, день ясный настал.

Прозревший инспектор Жавер усомнился,
Крушение взглядов так близко его.
Как в жизни своей он так сильно ошибся,
В душе пустота и теперь ничего.

Не смог он принять тех страданий, мучений,
Прозрения то кем он был.
В порыве душевных терзаний крушений,
Упал в воду больше не всплыл.

Умолкла стрельба и писали газеты,
И милые рядом вдвоём.
Для юного Мариуса и Козетты,
Открыл двери радости дом.

Отец Жан Вальжан стал теперь так спокоен,
Любимая дочь не одна.
– Пусть мир ваш любовью наполнен, устроен,
Живёт в вас во все времена!

Писатель Гюго нам всё это поведал,
О тех кто в страданиях жил.
И каждый по-своему тягость изведал,
Свои рубежи проходил.

Рассказ был о тех, кто страдая, отвержен,
Людьми в этом мире чужом.
Но каждый с рождения к счастью привержен,
Нуждаясь в любви за окном.