Генри Уодсворт Лонгфелло - Скелет в доспехах

Кто ты, кто ты, страшным гостем
Мне явил пустые кости
Из-под брони ржавой воском,
Ужас посылая мне?
Не Востока аромат
Источаешь ты с под лат,
Но могильный тяжкий смрад.
Чем могу служить тебе?
 
В дырах черепа под лбом
Бледный свет взгорел огнём
Неба севера над льдом
В декабрьскую стужу;
Словно треснул лёд в мороз,
Череп мёртвый произнёс,
И ответил на вопрос,
Показав мне душу:
 
Раньше викингом я был!
Много видел, да забыл.
Я не песенная пыль,
Сказки скальдов не по мне!
Бред рассказы тех глупцов,
Что цепями лживых слов
Будят древних мертвецов.
Я поведаю тебе:
 
В земле северной давно,
У балтийских берегов
Ловить красных соколов
Был я сызмала охоч;
На своих коньках игриво
Резал тонкий лёд залива,
Где и пёс, дрожа трусливо,
Убирался прочь.
 
Я на белого медведя
Шёл один во льдах по следу;
И спасенья было нету
В беге зайцу от меня;
Злого духа в лесу вой
Молк трусливо предо мной,
Пока жавронок не вспой
На зените дня.
 
А когда я возмужал,
Звал меня в дружину ярл,
Сквозь пучину, как обвал,
Смерть нести и ужас.
Дик был образ наш и век,
Много душ и человек
Стоил каждый наш набег
По кровавым лужам.
 
За пирами длинны зимы
По ночам до края жгли мы,
Криками и хмелем злимы
Аж до третьих петухов –
Россказни берсерков элем
Разбавляли мы, и пели
На дне бочки очумело
О победах бездн врагов.
 
Пел я песню раз хмелён
Про суровый в море шторм,
И был взором обожжён,
Словно солнцем вешний лёд;
Кто безумье видел звёзд
В небе норманнов в мороз
Над вершинами лесов,
Знает, как он жжёт!
 
Я вился вокруг голубки,
Как над веточкою хрупкой,
И в лесу однажды утром
Лёд под нами рухнул!
Грудь её в моих руках
Была вроде малых птах,
И голубкою в слезах
Она билась от испуга.
 
Щиты сверкали по стенам,
Пировал под ними тан,
И шуты, дав волю ртам,
Пели ему славу.
Подал знак стар Хильдебранд,
Певцы смолкли невпопад…
Устремив на тана взгляд,
Дочь его я сватал.
 
Эля бурого фонтан
В смехе прыснул грозный тан,
Как прибой стеною встал,
Брызнул хохот пенный,
Плюнув злобою в меня
Не от гнева, не с пьяна -
Грязь стекала с губ одна
Из души презренной.
 
Она была принцессой,
А я лишь морским бесом,
Кровь её в улыбке рделась,
Но моя вскипела!
По добру ль голубке белой
Над бродягой моря реять,
Ночью той как не сумели
Уберечь её в постели?
 
Вряд ли б взял ещё я в море
Женщину любую к горю,
Будь она хотя Авророй
Северной земли!
Только встретил нас прибой,
Бил тревогу брег бедой,
Хильдебранд и конных рой
Показались из дали.
 
Близки погони были звуки,
Когда, вздуты ветром туго,
Паруса на мачтах в муках
Отвалили берегов!
Несясь по ветру легко,
Обошли мы зыбкий Ско,
Насмехаясь над врагом
Меж его клыков.
 
Но рванула вдруг наш парус
Друг на друга шторма ярость,
«Рок! – рёк кормчий старый,
Рок! не знающий пощады!»
Килем нашего драккара
Мы ударили тараном
В бок своих, как божья кара,
Сделав их добычей ада!
 
Рвал наш парус дикий шквал,
Промеж острых зубьев скал,
Словно призрак чей искал
Нам под стать могилу.
Потом вынес в океан,
Где швырял с вала на вал,
Будто чёрный ураган
Женщин ненавидел.
 
Три недели нас несло
На закат морское зло,
Ткнув в песок разбитым дном
Тихого залива.
Тут я горлице моей
Свил гнездо из тех камней,
Что стоит у моря днесь
Башней сиротливой.
 
В ней мы жили много лет,
Пока слёз не высох след
Пережитых ею бед;
Тут детей мне родила;
Тут погасли её очи,
Что сияют вечной ночи,
И под башней её мочи…
Солнцем мне она была!
 
Что погасло навсегда!
Его не стоил никогда
Дух мой мрачен, и тоска
Меня пленила на века!
В чёрном лесе тут,
Одет, как в бой идут,
Пронзил себе копьём я грудь…
О, смерть сладка!
 
Раной в сердце от копья
Разломал я тенета,
И родная мне звезда
Душу к братьям вознесла!
Там викинги из общей чаши
Пьют за бесстрашие
Любви, что им дала
Северная мгла!»