и коньяк, не пахнущий клопами

А склероз для памяти, как моль –
выедает память он местами.
Нафталином был бы алкоголь,
с этой молью справились бы сами.

Но, увы и ах, силён склероз,
для него пока нет нафталина…
Встретился с подругой, встал вопрос:
звать её Марина иль Ирина?

Как же вдруг обиделась она
и ушла, сказав «привет от Маши»,
назвала Василием меня,
хотя был я, помнится, Аркашей.

В общем, хочешь смейся, хочешь плач,
бьёт склероз под дых по жизни личной.
Сущий инквизитор он, палач,
не даёт к тому же, гад,  «больничный».

Всем врачам я надоел, приполз,
наконец, к хирургу – был он трезвый –
он сказал, что запросто склероз,
может мне за «миллион» отрезать.

Вспомнил я, что где-то миллион
в банку был стеклянную закатан…
…От наркоза отошёл, пардон,
вспомнил, что вчера я был богатым.

От склероза, правда, ни следа –
нахрена бомжу о прошлом память? –
каждый день у нас теперь «среда»
и «коньяк», не пахнущий клопами.