А душа-то помнит...

"А раз душа бессмертна, часто рождается и видела все и здесь, и в Аиде, то нет ничего такого, чего бы она не познала; поэтому ничего удивительного нет в том, что ... она способна вспомнить то, что прежде ей было известно".
Диалоги Платона. Менон.


Раз на Лубянке в своем кабинете,
Дверь поплотнее закрыв на засов,
Книги листал, карандашиком метя,
Энкавэдэшник Лазарь Ежов.

Библиотека профессора Каца.
Взяли при обыске книжек вагон.
С этой старик все боялся расстаться -
Том: «Диалоги Платона - Менон».

Лазарь ее разломил посередке,
Непонимающе начал читать:
- Как без поллитра главспиртовской водки
Эти писания можно понять?

Пишет: - Душа изначально бессмертна,
Знаний неслыханных разных полна,
Хитрым вопросом поддень незаметно -
Исподволь выдаст все тайны она.

- Выдаст все тайны! Вот это находка!
Супероружие, атом - делись!
Мысль заработала бойко и ходко:
- Мы вам покажем, только держись!

- Слышал я и про Альберта Эйнштейна,
Опыты Пьера-Марии Кюри.
Ну-ка, посмотрим-ка дело Фирштейна...
Скоро отправим буржуев курить.

Фима Фирштейн, аспирант физхиммата,
Был арестован буквально на днях,
Всем был хорош, но не сдал диамата,
Да и к тому же не сдержан в речах.

Быстро скрутили, на стул усадили,
Лампу направили прямо в лицо,
Сходу затрещин по шапке ввалили:
- Будешь сейчас говорить, говнецо!

- Некто Платонов сказал на допросе
И уверял даже клятвенно нас,
Будто ты сведущий,  Фима, в вопросе
Ядерный сделать боеприпас.

- Я?! Да помилуйте…  - Милости просишь?
Что-то попутал ты, это не к нам.
Шлангом резиновым, фирменной тростью,
Били с оттягом его по ногам.

В камере Фима рыдал, как младенец,
Долго, протяжно, срываясь на крик.
Ночью хотел он из полотенец
Петлю  заделать, но сдался и сник.

Всхлипнул, задумался, взял карандаш он
Что-то чертил, рисовал и считал,
В семь сорок пять или  раньше чуть даже
Атомной бомбы расчет он сваял.

Лазарь прочел, и так Фиме спокойно,
Ласково даже сказал: - От души!
Это госпремии явно достойно.
Ты проходи-ка, садись и пиши.

- Был завербован германской разведкой
И за валюту пытался продать
Атомной суперсекретной советской
Бомбы расчеты и кресло-кровать.

Скорым был самый гуманный суд в мире.
Высшая мера, конечно, расстрел.
Фима на новой одесской квартире
Даже ведь толком пожить не успел.

Вскоре пришли и за Лазарем тоже,
Душу отправить его на покой.
Судьбы мучителей чем-то похожи -
По справедливости, пой ты, не пой.