Русское чудо

Русское чудо.

Посвящено великой балерине - Анне Павловой.

Первая часть.

Журнальные обложки мира,
Лицо этой примы везде.
В те годы их там украшало,
То, Анны Павловой, тогда.

В очередях скульпторы были,
С натуры чтоб тогда лепить,
Неповторимую, там, ножку.
Великой балерины, той.

А короли и президенты,
Приёмы в честь неё дают…
Толпы поклонников дарили,
Ей миллионы роз в те дни.

Но в личной жизни балерины.
Происходило всё не так.
Прямо всё противоположно,
Всеобщему поклону к ней.

В происхожденье балерины,
Много неясных пунктов есть.
Перед рождением той Анны,
Мать срочно обвенчалась там.

(Обвенчалась с отставным солдатом Матвеем Павловым.
Были слухи – отцом Анны являлся Лазарь Поляков, банкир).

Мать, прачка – воспитала Анну.
Средства ей тяжело дались,
На радостное детство «Нюры»,
Так, называла её мать.

Как куколку, ту одевала.
Дарив подарки в праздный день.
Однажды дочь взяла в театр,
И… всё! Та, заболела им.

Анна не могла уже больше.
Ни говорить, ни думать там,
Уж ни о чём, кроме балета,
В училище поступит та.

(В императорское театральное училище).

Карьера юной балерины,
На удивленье гладко шла.
Рано заметят педагоги,
Её талант. К танцам любовь.

Талант, который сочетался,
С очарованьем внешним, той.
И темпераментом особым,
В труппу театра взяли ту.

(В труппу Мариинского театра)

1906 год
В 25 лет Павлова Анна,
Танцовщицей ведущей став,
Её роли классикой стали,
В великих постановках всех.

(«Щелкунчика», «Баядерки», «Жизели» и др.)

Павловой в мире восхищались,
О ней писали в прессе все.
Мужчины к ногам припадали.
Павловой. Оды, сочиняв.

1910 год
Париж в тот год был в ожиданье,
Новых «Русских сезонов» там.
Дягилева. Привести должен,
Павлову. И Нижинский с ней.

Два гения балета - вместе!
На одной сцене! Ждал Париж.
Полный аншлаг. Билетов нету.
На месяц, проданы, вперёд.

Но тут, прима вдруг упорхнула,
Францию покидает та.
Отправилась в Англию Анна,
Подпишет выгодный контракт.

(1200 фунтов в неделю)

И кстати, это – не театр,
«Палас»  тот «мюзик - холлом» был.
Прима «Мариинки», там вышла,
С собачками на сцену там.

(С собачками – чревовещателями. При этом по залу сновали разносчики
Сладостей, а публика жевала)

На самом деле же, всё это,
«Жаждой наживы» не было,
Как сплетники там говорили,
Причина же в другом была.

Виктор Дандре, причиной будет,
Возлюбленного её там.
Красавец, умник, богач также,
И холостяк к тому же, он.

Аристократ, и обладатель,
Хорошей должности тогда ж,
В Сенате. И ловкач к тому же,
Смог Павлову увлечь тогда.

Пришёл Дягилев прямо в ужас,
От бегства своей примы там.
После великого успеха,
Однако – по порядку всё…

«Я – монахиня искусства. Личная жизнь? Это театр, театр, театр» -
Говорила 18 летняя Анна.

Но, в Виктора влюбилась сразу ж,
С первого взгляда та, тогда.
Тот выглядел тогда достойно,
К тому же и богатым был.

1899 год.
Кордебалет Анна минует,
Начала роли исполнять,
В «Спящей красавице», «Жизели»,
На сцене Мариинки, та.

Будучи музыкальной очень,
Гибкой, и полной жизни там,
И огня – мимикой, танцуя,
Воздушностью всех превзойдёт.

«Когда Павлова играет и танцует, в театре особое настроение…» - писали газеты.
Впереди были «Дон Кихот», «Лебединое озеро» и слава в «Лебеде» Сен Санса).

Павлову тогда опекала,
Кшесинская. А Петипа,
Звезде отдал той восходящей,
Партию дочери своей…

Дандре там мало отличался.
От многих знатных всех мужчин,
Посещать балет было модным,
Не ради лишь искусства там.

Но, чтобы пассию там выбрать,
Достойную средь балерин.
На приму Павлову пал выбор,
Но, крепкий был орешек тот.

Монахиней себя считала,
Театр, главный храм для той.
Ухаживаний не любила.
Подарки возвращала та.

Анна особо не стремилась,
Узами связывать себя.
Детей иметь та не хотела.
И не имела никогда.

А на особо брак удачный.
Надежды не было у ней.
Отлично знала балерина.
Женатые мужчины те.

Приличные эти мужчины,
Предпочитают брать себе,
Артисток лишь на содержанье,
Вопрос престижа был для них.

«Любители эти» танцовщиц,
Воспринимали их там всех,
Не как равных себе, а только,
Как низшего класса, их всех.

Дандре, правда, не был женатым,
И устоять там перед ним,
Было той просто невозможно,
И крепость «Анны» пала там.

И образованный, и тонкий,
Знаток искусства стал встречать,
У выхода там из театра,
С букетами красивых роз.

Потом ходили те на ужин,
Там в ресторанах дорогих.
И он снимает там для Анны.
Шикарное уже жильё.

(С Дандре, Павлову познакомил,
Генерал Безобразов там.
Известным был он в Петербурге,
Как покровитель балерин.

На брак рассчитывал тот Виктор,
С дочерью генерала. Тот,
Вместо того, совет дал «дельный»,
Развлечься с балериной там).

С «малюткой из балета» - Анной,
Дандре арендовал тогда,
Просторные апартаменты,
Где был и танцевальный зал.

Из деревянного дома в посёлке,
Из Лигово, где та жила,
К Дандре переезжает Анна,
На полный «пансион» к нему.

И на правах уже «владельца».
Квартиры, Виктор ночевал,
С любимой женщиной той, Анной,
Но, ту, не радовало то.

Вторая часть.

Как человек амбиционный.
С самооценкой высшей там,
Павлова всё же понимала:
«Чего боялась – вышло, то».

Что та попала в содержанки,
К пресыщенному уж тогда,
Опытному аристократу,
Старше на 11 лет.

О браке Он даже не думал,
И речь о том не заводил.
В любой момент на горизонте.
Богатая выплыть могла.

Наследница богатств там крупных,
Которую уже Дандре,
Возомнит  уже себе ровней,
А Анну уже «кинет» он.

А  там опять ей вновь придётся.
Нового богача искать…
И так до старости уж самой,
Ранняя старость балерин…

Особенно, ту задевало:
Любимый её человек,
Считал тогда нужным там делом,
Перед всеми их связь скрывать.

Пик её славы там пришёлся,
На 1907 год.
Балетоманы уж ходили,
Не на Кшесинскую уже.

Дандре считал её успехи,
Чуть ли уж не своими там.
Анна ценила его помощь,
Но, большего всё же ждала.

Мечтала стать женой та всё же,
Не содержанкой у него.
Он предрекал ей в мире славу,
Большие деньги, будут что.

Именно он тогда ж знакомит,
Анну с Дягилевым тогда.
Толкал на «русские сезоны»,
Чтоб покорила Анна мир.

А сам он за проект берётся,
Многообещающий тот,
Возвести мост там в Петербурге,
Охтинский. Очень нужный там.

Перед отъездом снова Анна,
О любви, браке говорит,
Виктор отшучивался только,
Виктор крутил - мутил на то.

Анна, униженной, бросает:
В сердцах: «Всё кончено уже.
Не жди, я не вернусь обратно…»
Понять её можно тогда.

Мастер бизнес – прогнозов, Виктор,
Себе представить там не мог,
Что чуть ли он не на коленях,
Выйти замуж попросит ту.

И вдруг, коллежский тот советник.
Виктор Дандре, предстал уже,
Перед судом. Получил взятку,
При сдаче там подряда уж.

Охтинский мост чтобы построить.
Узнала Павлова о том,
В разгар гастролей по Парижу,
«Русский сезон» где был открыт.

Тюрьма грозила долговая,
Смогла тогда только спасти,
Там сумма уж в 36 тысяч,
Чтоб компенсировать ущерб.

У Виктора – тех денег нету,
За дело Анна там взялась.
Та по контракту с «Брафф» агентством,
Два раза в день на сцене та.

(В Англии, в Шотландии, в Ирландии).

Работала, как ломовая лошадь,
И не в балетах, в шоу там,
Статуса, её, недостойном,
Зато аванс Виктора спас.

И на свободу когда  вышел,
В Лондон он к Анне поспешил.
Теперь он торопил с женитьбой,
Условия диктует та.

«Мадам Дандре» быть не хотела,
«Павлова» - это уже бренд.
Поэтому брак будет тайным,
В шоу – бизнесе, часто так.

Ведь звёзду всегда обожают,
И вожделеют толпы там.
А незамужняя всё ж прима,
Надежду: всем – и никому.

И до сих пор там неизвестно,
В какой стране, столице той,
Те обвенчались. Теперь Анна,
Велела в тайне брак держать.

Причин на то, несколько было,
Может, просто женская месть,
За все былые униженья,
Иль, чтоб - свободной чтили ту.

(В своём дневнике она записала: «… решила, что без Дандре
Жить не могу…Он ведь мой, только мой, и я его обожаю».

После контракта того Анна,
Кабального. Уже она,
Больше не стала там работать,
Ни на кого уже там впредь.

Организовала свою труппу,
В составе 20 – ти актрис.
Супруг при собственном театре,
Роль импресарио там вёл.

О Викторе Анна говорила подругам: «Чтобы заслужить его любовь,
Я так долго притворялась, что он мне безразличен, что, кажется,
сама поверила в это».

Третья часть.

Дандре – на всё уже согласен,
Он стал подручным там уже,
Той знаменитости, той Анны,
Стал помогать ей там во всём.

Переговоры вёл с рекламой,
Анна - лицо компаний уж:
Кремов, парфюма, шоколада,
Обуви, мехов и других.

И багажа ведал отправкой,
Хлопотное дело, ведь то.
Одной только обуви Анна,
36 пар возила там.

И плюс набор балетных туфель,
Пуанты, что уже сейчас,
Не изобрели там. Их  делал,
Великий  Николини, ей.

Николини говорил: «…если бы у меня было две Павловых, я бы погиб».

Он в бесконечных переделках,
По требованью Анны той,
От разных этих там нюансов,
Зависел, Анны, пируэт.

И Виктор отвечал за это.
20 человек в труппе той,
С Анной объехали в то время,
Более сорока всех стран.

Партнёрами Анны были, кроме  Нижинского  в «Русском сезоне» -
Адольф Больм, Николай Легат, Михаил Мордкин, Михаил Обухов.

Дандре делал график гастролей,
И за любой его промах,
Его прилюдно распекала,
Анна. И он это терпел.

Её придирки и капризы,
Даже любовника её.
Художника, то – эмигранта,
Русского. Яковлева, там.

Теперь супруги уже жили,
В собственном доме. Окна там,
На пруд прекрасный выходили,
С белыми лебедями там.

И белоснежные те птицы.
В сознанье Павловой тогда,
Ассоциировались прямо,
С карьерою успешной, той.

График поездок тоже строил,
Дандре. Не отменил тогда,
Гастроли в Эквадоре. Там ведь,
Шла эпидемия. Болезнь.

И в Мексике он не отменит,
Под ливнем сильным, что там был,
Открытою была там сцена…
Чтоб неустойку не платить.

Виктор вечно «кошмарил» Анну,
На возраст намекая той:
«Мол, в спину дышат молодые,
С контрактами всё там трудней.

Что эмиграция большая,
Из революционной там,
России». Это относилось,
Больше к нему уж, самому.

Незаменимым Виктор не был.
А Анна же наоборот,
С её великим дарованьем,
Не обошёл ещё ж никто.

Законы она нарушала,
Земного тяготенья там.
И с лёгкостью необычайной,
Умела в воздухе порхать.

И золотистая скульптура,
Красуется и по сей день,
На куполе  ещё ж театра –
«Victoria Palace Theatre» – Лондона.

Кумир главный Дандре – всё ж деньги,
Он призывал их выступать,
Больше, чаще, везде и всюду,
От нищеты чтоб убежать.

Чего, стоило содержанье,
Особняка «Ivy House», одно,
С танцзалом и библиотекой,
И костюмерной - в Лондоне?

( Куплен в 1912 году)

То, в респектабельном районе.
И с лебедями пруд ещё ж…
Один из них там, Джон, по кличке,
Любимцем и моделью стал.

(Ведь хореографическая миниатюра  «Умирающий лебедь» Камиля
Сен – Санса, поставленная специально для Павловой в 1 907 году
Михаилом Фокиным на сцене Мариинского театра – лучшая её работа).

Какие отношенья были,
Между супругами тогда?
Нет, не безоблачными вовсе,
У Анны – звёздная болезнь.

С годами «недуг» разрастался,
Кругом там не могли понять,
Как сдержанный и кроткий Виктор,
Истерики выносит, той.

То ни с того ни, с сего Анна,
Боялась к сцене подходить,
Заламывала даже руки,
Конечно, театрально там.

То у неё случался приступ.
Религиозности уже,
Молилась также театрально.
Потом охватывал ту стыд.

Она кидалась там на шею,
К мужу. И покрывала там,
Лицо его всё в поцелуях,
Будто те страстные у ней.

По всей видимости, те оба,
Не могли жить без тех «страстей».
Когда Анна уже скончалась,
 Был безутешен Виктор там.

23 января 1931 года
Гастроли в Гааге у ней были,
То, в Нидерландах. Ей тогда,
Почти что «50»,  ей было,
От воспаленья лёгких, умерла.

И перед смертью, по легенде,
Анна там попросила  всех,
«Чтоб приготовили скорее,
Костюм лебедя для неё!»

Напрасно Анну «воспевали»,
Отожествляли там всегда,
С «умирающим лебедем», этим.
Ошибочно было всё то.

« Павлова воспевала радость больше, чем горе; тема счастья, а не страдания,
Были её главной темой» - писал один балетмейстер, Лопухов -
Для почитателей она осталась скорее «бессмертным лебедем».

Виктор переживёт супругу,
Почти что на 13 лет.
От «нищеты застраховаться»,
Он так и не сумеет там.

После смерти Анны, иссякли,
Источники доходов уж.
А доказательства представить,
Тайного брака он не смог.

За жизнь Виктора там боялись.
Так велико горе его.
Он посвятит остаток жизни,
Память увековечить, чтоб.

Остался значит без наследства,
Был удостоен чести лишь,
Быть похороненным там рядом,
С великой балериной той.

(В лондонском колумбарии Голдерс – Грин)