Давай, поговорим

Давай, поговорим, как ты страдаешь.
Обсудим эту тему. Без купюр.
Всегда – взаправду. Нет фальшивых клавиш
в страдании. Лишь только лёгкий «сюр».
Лишь только лёгкий призрак самомнения.
А почему и нет? Кого ещё любить?!
Как не себя... Но и – вагон сомнения;
и горсточка надежды. Словно нить.
Которая вот-вот – и даст слабинку.
Разжались пальцы... «Правда» – это зло!
Вернуть бы милую, как детство, серединку,
где нет врагов; и шашек на-голо.
Весна, весна! Холодная весна.
Застыло всё на полуобороте.
Зачем, вот так?! Полу-вошла она.
Решимость растеряв в дверях на входе.
Славянской девушкой, что не умеет врать,
когда ей песню сладкую напели.
Всё непотребно ей. Весна ей мать,
Снегурочке, растаявшей в капели.
Не будем прокляты. Лишь так, скорей – смешны.
Провинциальный гул столичных улиц,
всё стерпящих. И моду из квашни,
и тех, кто прежде, и нечаянно так. Сдулись.
И с улиц сгинули. И нет следа от них.
Лишь запахи в метро остались те же,
собой питая сонмы домовых,
что на Руси именовались словом – «не’жить».
 
Рубашка пахнет потом. Деньги – сразу.
В «потом» не верится. Здесь память коротка.
И всё отчётливей. Прямей от раза к разу.
И всё слепей. Становится рука.
Уродом выглядит отбившийся от стаи.
Такого ждёт «вопросик» – и зачем?!
Порхает трепетно, но верно так касаясь.
Как мотылёк крылом. Как ножка. на плече