Райнер Мариа Рильке

Его загадочная внешность
почти всегда внутри и вне
всех созерцаний дня поспешных -
в непостижимой глубине.

В душе срастил он жизнь и космос,
земное с вечностью сверять
старался, целям мира косным
не помышляя доверять.

Туманный взгляд и лоб высокий.
Он белокур, и есть в нём стать.
В плаще тирольском, странник строгий
слов не торопится сказать.

Его глаза по-детски чисты,
стремятся мир вокруг познать.
В их голубой лагуне искры
так редко можно увидать.

Его трепещущее имя
как сполох утренней зари.
Интеллигент, с людьми простыми
готов на равных говорить.

Его общенья круг огромен:
крестьяне, нищие, купцы,
талант имеющие в слове,
картин умелые творцы.

Он с Львом Толстым желал беседы
о Боге, жизни и судьбе,
а Лев Толстой давал советы
Россию не хвалить в себе.

Но вопреки его наказу
он в православный храм ходил.
Чтоб понимать Россию, взгляду
был дух церквей необходим.

Хотел в иконах разбираться,
старался смысл их понимать.
Он русской речи обучался,
желал всерьёз культуру знать.

Читал он в подлинниках часто
российских авторов труды.
Он мир соборов изучал здесь
и жил в селении Кресты.

По Волге плавал, у поэта,
тогда известного, гостил.
Публичную библиотеку
он в Петербурге возлюбил.

Он верил в русский дух, что призван
в мир сокровенное нести,
служить гармонии, небыстро,
но созидательно, расти.

Он в жизнь культурную старался
духовной грязи не впускать
и в аккуратности боялся
живую чуткость растерять.

Он стал писать стихи по-русски
и сделал важный перевод,
а также перевёл искусно
стих, как другим Бог не даёт.

Он Лермонтова стих чудесно
переложил, создав шедевр,
в котором с точностью прелестной
он воссоздал и смысл, и нерв.

Во многом мистик, жизнь любил он
и постоянный поиск вёл
того, что ценно, важно, мило.
В России он душой расцвёл.

Язык его стихов прекрасных
был многим странен, до сих пор
есть то, что тайно и неясно
для тех, кто Рильке перевёл.