Бабушка

Сегодня приснилась бабушка.

Бабушка умерла полгода назад, осенью. Много говорят и пишут,  что, истинную ценность человека осознаёшь, лишь потеряв его. Это не всегда верно. То, что я люблю бабушку, я понял давно. Люблю искренне, без оговорок. Люблю, как мог бы любить мать. Бабушка меня вырастила. Не в том смысле, конечно, что она растила меня одна, нет. Но, почти все выходные и зачастую все школьные каникулы и большие праздники я проводил у неё. Она читала мне много книг, пела колыбельные на сон. Пела, иногда, как я теперь думаю, сочиняя прямо на ходу, неизменно не попадая в ноты, тихим голосом. И это то, что оставило во мне огромный след и безмерную благодарность. Раньше, в большой старой стране, не было заморочек с работодателем и человек приводящий ребёнка на работу, если конечно это был не завод, или какое то опасное предприятие, не выглядел неудачником и не вызывал пересудов. Так я, будучи, кажется пятилетним мальчишкой, время от времени попадал в училище, где бабушка преподавала русский язык и литературу. Она помнила на память много книг, ну, или, во всяком случае, значимые их отрывки. Читала по памяти стихи, тоже много, и, могла дать характеристику большинству героев классических произведений. Ну, и, конечно же, как большинство женщин своего поколения, она изумительно готовила простые блюда. Заурядная лапша или каша в её руках просто превращались в изысканные угощения, которые я трескал усердно и с благодарностью. Не знаю, как так возможно, но из бычьего хвоста и чего-то найденного на полках в крупяном шкафу она умудрялась состряпать всё самое вкусное. Как будто выжимала максимум возможного из любого продукта.

Бабушка не материлась. За тридцать три года, что я прожил рядом с ней, я слышал матерные слова от неё всего два раза. Да и то, если разобраться и положить руку на сердце, были они, пожалуй, самыми безобидными. В литературе сейчас ругани допускают больше и грязнее. И за это я тоже ей благодарен, потому что в перестроечные годы, когда всё резко стало можно, в первую очередь почему-то полезло наружу самое гнусное, самое грязное что было в людях - матерщина без стеснения, пьянки, драки и грызня. Кто-то скажет, что это было всегда. Возможно. Однако для примера могу сказать, что в начале 90-х кто-то кому-то мог сделать замечание о недопустимости его поведения и вполне вероятно этого хватало, что бы человек прекратил безобразничать. Я  такого давно не видел в современном мире. Но я не о том, впрочем. Я благодарен бабушке за то, что она показала личным примером, что мат вовсе не обязателен в общении и можно вполне нормально обходиться без него. Сам я матерюсь, грешен,  но, при том, могу легко перейти на общение без мата, так, как этому научила меня она.

Насколько я помню, бабушка редко кого-то осуждала или давала оценки. В те времена еще не было введено в обиход слово  "толерантность",  но, когда в стране, наконец, узнали, что оно означает, я понял, что бабушка была сверхтолерантна. Она верила людям. Она верила, что человек родился и живёт безвинным, что на преступления или ложь его толкают обстоятельства. Мне так кажется. В бытность её преподавателем своих учеников она характеризовала простыми словами, мол, этот вот, балбес, а этот вот умница и голова у него светлая. Поэтому я твердо уяснил, что можно быть усердным учеником, а можно остаться балбесом.  На её похоронах было трое или четверо её учеников с первого выпуска. Такие, уже побитые жизнью и молью люди, не так уж и намного её младше. Ещё при жизни ученики к ней захаживали достаточно стабильно, что, по-видимому, можно принять за показатель её значимости в их жизни тоже. И, в целом, бабушку любили все, а если не любили, то уважали точно.

Самая негативная оценка от бабушки была «бестолочь».  Это был самый плинтус при оценке человека, ниже некуда. А про людей пьющих или хулиганов она говорила «непутёвый».  Вообще бабушка использовала много простецких деревенских слов, что не удивительно, так как родилась и выросла она в деревне. Однако никогда она этого не стеснялась и не пыталась вывести все эти фразеологизмы из своего оборота. Родилась она в 1941-м году. Лишним будет описывать, что детство её было голодным. Так жила тогда вся могучая и большая страна, только что кровью и огромными потерями отвоевавшая своё право на жизнь. Уже в благополучные и сытые годы бабушка неизменно подбирала и ела крошки со стола. Сушила сухари из заветренного хлеба, дочищала тарелку хлебной корочкой от остатков еды. Видимо это отголосок того самого детства. Всё это передалось по большей части и мне, я так же доедаю всё до конца, долизываю, дочищаю хлебом тарелки. А вот крошки подбирать бросил. Зажрался, наверное…

Бабушка часто и легко улыбалась. Её улыбка…  Её улыбка обнадеживала, давала понять, что ты не один, что ты нужен и что ты важен для неё. Когда я был маленьким, её улыбка давала мне уверенность того, что у нас всё хорошо, что всё перемелется и, что я могу не бояться ничего на свете. Теперь так улыбается мой младший сын, чему я лично несказанно рад. Он мне постоянно напоминает о той самой женщине, большой, мудрой, доброй, которая воспитывала и учила меня самого.

И вот бабушка приснилась вчера ночью. Мы ехали в каком то троллейбусе, я точно знал что мы едем на конечную и что дальше уезжают только те кому пора. Речи во сне не шло о смерти. Просто я знал, что туда уезжают навсегда. Что теперь это всё, и что больше я её не увижу. Ближе к конечной у бабушки стало решительное, даже суровое лицо, возможно, ей тоже было тяжело уезжать. И вот, троллейбус встал на конечном кольце.  Конечном  для нас, для тех, кому еще рано. Он встал в направлении узкой дороги уходящей от кольца, в ту сторону, куда уезжают те, кому пора. А я, вдруг став вновь маленьким мальчишкой, обнимал бабушку и беззвучно ревел. Только слезы и теснота в груди. Но в какой-то момент она разжала мои руки и сказала, что бы я выходил, потому что дальше она должна ехать одна. Пересилив  желание остаться и часто оглядываясь, и стараясь оттянуть момент расставания, я вышел. И как только я вышел и повернулся лицом к окну троллейбуса, за которым сидела бабушка, он тронулся, увозя мою старшую маму от меня навсегда. Бабушка не повернула своё лицо ко мне. Я видел на этом лице решимость, какая, наверное, бывает у военных, которые идут в бой, точно зная, что из боя уже не вернутся.

Я проснулся. Я проснулся с жестоким чувством безвозвратной утраты. Наверное, я принял в тот момент для себя её смерть. Осознал что это всё. Что это для меня навсегда.

Я  давно старался не давать волю эмоциям. Я не плакал на похоронах, я не плакал когда стоял и прощался с бабушкой в реанимации, глядя на пляшущие индикаторы на аппаратуре контроля жизненных показателей.  Я не плакал уже полгода. Я заплакал теперь. И плачу сейчас, когда пишу всё это. Взрослый и сильный мужик, который, наконец, понял, что для него значил этот человек.

Я очень тебя люблю, бабушка…

                08.04.2019.