Озеро Трех Снов

                Quoth the Raven «Nevermore».
                Edgar Allan Poe

               
В час бессонниц, под луницей вьются демоны гуртом,
Серым зверем, черной птицей обращаются тайком.
Не попасть в их сети разом вам поможет только разум –   
Пусть идея не тверда, но в безмыслии всегда
Затеряетесь в вертепе: полусладкие слова,
Алогичны смыслова, ядовитые там скрепы…
Легче легкого пропасть, вся крапленая там масть.

Мне не спится. Таунхаус отдыхает в тишине.
Ужу рифмы, наслаждаясь их движением при луне:
По полям они витают, на вершинах отдыхают,
Чуть скользят по тонку льду, затеняя ту звезду, 
Отражение которой в замерзающей воде
Мысль удерживает в узде. Заслоняет смысл шторой,
За которой ассорти – просто братья изнутри.

Тихо в доме и на воле, мирно дремлет угомон.
Вдруг явление из юдоли: снизу вызов в домофон.
Я спускаюсь, полон гнева, – на пороге бледна дева.
– Кто ты?
– Я есть Лусь!
                Явно без семейных уз –
Рвана старая одежда, нет на месте двух зубов.
Образ вроде не Христов, но вся полнится надеждой,
Излучая свет в эфир, что со сцены твой кумир.

– Я явилась, добрый отрок, знак судьбы своей узнать,
Недоступна для просмотра мне сказанная тетрадь.
Поищи ты птице-место – супротив лежит норд-веста,
Там, где озеро Трех Снов, вещий замысел Христов.
Я пришла по следу тени неприветливой звезды,
Коей вольности чужды. Но они в твоем катрене
И играют и поют, что любого обовьют.

Что мне Лусь сказала дале, ведать вам не суждено –
Ведь при снятии покрывала закрывается окно.
Лишь скажу, что благодушна, к мнению всякому послушна;
Мне же вдаль, за семь мостов, где триада вещих снов.
Вспомнив Эйлера задачу: семь мостов и Кёнигсберг,
Вдруг решение опроверг – я прошелся наудачу
Вдоль по каждому зараз. А теперь продолжим сказ.

Пень велик, поляна рядом, все озёры подо льдом.
Птице-место сим нарядом выступает маяком.
Интересно, что за птица в место вещее садится,
Классно выглядит отсель, что твоя бизнес-модель.
Боже! Ворон самый черный! Будет он увещевать?! 
Как на пень забрался тать? Вот те жизнь в краю озёрном!
Но поверим мы Луси, попросила ж: расспроси.

Не имея сильно воли здесь вопросы задавать,
Мне придется все же роли в том театре исполнять.
Тихо-мирно вопрошаю: Просвети мя, грай святая,
В чём, а главное – когда, возродится та звезда,
Что я видел с легкой грустью? Ведь печальна и больна
Нынче выглядит она. И которую все Лусью
В небесах зовут всегда. Каркнул ворон: Никогда!

– Тектонические плиты оснований жизни вашей
Нынче полностью разбиты, дух безверия впитавши;
И на краешке сознания без молекулов Вселенной
Вам уж не построить здание, как основу жизни бренной.
Позабудь свою ты Лусь! Больше баить не берусь.

Поднимаюсь я со стоном – за столом спать не с руки.
От ночного небосклона тенью пляшут двойники;
От луны узор настенный добавляет впечатлений
К сновидению вдвойне – с лихом был наедине.
Срочно надобно умыться, привести в порядок ум,
Не скакал чтоб наобум. Чтоб растаяла та птица – 
Нелегко с ней тет-а-тет. Где же мой иммунитет?

С чистым мозгом эмбриона возвращаюсь в кабинет.
Сквозь трезубие Посейдона вижу странный силуэт – 
На плече морского бога тенью облака двойного
Птица серая сидит, так со мною говорит:
Ты спросил, в чём возродится ваша древняя звезда,
Что убога и худа? – Оживет краса-девица,
Будет вновь суперзвезда! Тень ее кивнула: Да!

– Первой станет царь-девица! Мировой простор морской
Будет для императрицы волей гиперзвуковой.
Ни одна душа на свете не посмеет ей перечить,
Будет так теперь всегда! Тень ее зеркально: Да!
Бесовщины здесь навалом: то притягивают взгляд
Повороты невпопад супротив оригинала,
То вдруг в стороны глядят, то во взглядах чистый ад.

Утро раннее стучится часовыми поясов,
Просыпается столица, еду в город мастеров.
По дорожкам лесопарка путь срезаю – здесь не жарко,
В берегах озерных вод лебедь белая плывет.
Сон всплывает мракобесный, также отзыв и пароль – 
Я свою запомнил  роль. Задаю вопрос прелестный:
Ты есть Лусь? Скажи – ага. И она с улыбкой: Га!