Накануне Благовещения

Среди грязноголового снега деревни радуют «эвересты» наколотых дров. Бледнокожие поленницы осины у пожарной части, подсохшие и позвончевшие звенья берёзы, загоревшие развалы сосновых и еловых полешек. Они весёлые такие, облитые томным мороком апрельского утра. И где-то за сарайками двухэтажек звенит топор того, кому «Бог подаёт»…
  Из полуразрушенной бывшей трапезной церкви Благовещения вылетает стайка изящных птиц. Несколько их десятков усаживаются на корявейшие сучья берёзы, «старой, как Русь». Вылетают с резким щёлканьем и тут же смолкают на солнце, на тёплых костяных суставах древнего дерева. Ласково посвистывают, и их грудки и головки отливают на солнце благородной бронзой. Благовестят ведь – завтра 7 апреля!
  Аэропорты берегов, взлётные площадки льдов. В речном пространстве воля, готовность к пути. Оно радостно-уверено в себе, свободно. Надсада скованных берегов ушла. Быстрые и шумные потоки рвутся у берегов. А ещё три дня назад ксилофоны воды звучали робко и нежно, как в горлышке самой чудной птахи на свете! Идеальные, километровые пластины льда как гиперборейские салфетки, впитывающие в себя влагу вешних вод. Из согретого солнцем вороха обломившихся сучьев черёмухи вылетает крупная птица, напуганная моим шумным шарканьем по насту, и улетает стремительно на ту сторону Вели. Сильная, с белесыми подпалинами.
  Почему-то дрожной радостью охватывает меня созерцание  валунов, камней на дне проток. Присаживаешься на крепком насте и любуешься их игрой с солнечными лучами. Ещё позавчера забереги были темны и холодны. Знаменитый Верблюд, самый крупный валун в округе, вспучивает лёд красивым панцирем со сверкающим блёстками. Красив и неожиданн посреди ровной геометрии реки его тяжёлый ещё ледовый шлем.
  Знакомый рыбак показывается из-за речного поворота. Маленький, сам похож на окушка – в пятнистой робе, горбом мутно-синей торбы за спиной, сверкающим плавником ледобура.
  Вопросительно киваю головой. В ответ вижу бодро поднятый вверх палец.
  Становится неимоверно жарко. Только кисти обнажённых рук едва обдаёт прохладой.
Расстёгиваю куртку и по маслянистым, сверкающим грязью и водой дорожкам возвращаюсь домой.