Каждому своё

Судьба играет человеком,
Она изменчива всегда,
То вознесет его высоко,
То бросит в бездну без стыда.
                (Н.С. Соколов)

Случилось много лет назад
«Знакомство» с военкомом:
Он был не в духе и поддат,
А я остался «виноват»!
Жизнь покатилась комом…

Мы провожали всем двором
На службу одногодков.
А капитан тот был дерьмом:
Он мне устроил «ходку».

За что три года я сидел?
Могло ведь быть иначе:
Ударил он! Я не стерпел,
Обидчику дал сдачи…

Не крал (чужое не беру!),
Не обижал девчонок,
Но, видно Бог мою судьбу
Определил с пелёнок.

Я отбывал свой первый срок
В Нарынском поселении*,
Но не учёл судьбы урок:
Во мне кипело мщение…

Кто там бывал, тот «поумнел»,
Сполна всему учился!
Я в тех «науках» преуспел
И тем, увы, гордился.

Освободился я с «хвостом»:
Два года — срок условно.
За оскорбленье мог ножом
Пырнуть, убить за слово!

«Тюремной мордой» обозвал
Сосед, меня позоря.
Ему бы лучше в морду дал…
А нож — конечно, горе…

Я как преступный элемент
Наказан был сурово:
За поножовщину — семь лет.
Мотаю срок по новой.

Кого на зоне только нет!
Убийцы, наркоманы,
Ворьё, насильников букет
И просто хулиганы…

Здесь ВОХР вовсе не указ:
В тюрьме свои «устои».
Имея всюду «зоркий глаз»,
Там правит вор в законе.

ВОХРа торгует наркотой -
Прибавок их зарплаты.
А нам — усиленный конвой:
Мы, зеки, виноваты.

Нам пайку жалкую дают.
И грязь, и вши в бараках.
Здесь сильных чтут, лежачих бьют,
Ножи сверкают в драках.

Все привилегии — для тех,
Кто «разделяет, властвуя».
Свободно время для потех
Тюремного начальства.

Ко мне моя старушка мать
Проведать приезжала.
Как это горько вспоминать:
Домой забрать мечтала…

Бывало, ночи напролёт
Смотрел я в звёздный купол
И, видя светлых звёзд полёт,
С тоской о воле думал.

Я задавал себе вопрос:
Как мог я так скатиться?
Родным я столько слёз принёс…
А, может, это — снится?..

Домой вернулся в декабре,
Снежок позёмкой вился.
А у меня весна в душе:
Я в первый раз влюбился!

Как я мечтал счастливым быть!
Иметь семью, квартиру,
Детей красивых народить
И жить на радость миру.

Девчонку нежно полюбив,
«Царевной» называл.
Ей, ничего не утаив,
О прошлом рассказал.

Сияло солнце вешним днём,
То было воскресение,
Позвал меня дружок в свой дом:
Попить чайку с вареньем.

Я с неохотою пошёл,
Предчувствуя недоброе…
Едва вошёл: «Садись за стол,
Ну, проходи, Володя!»

Все — одноклассники мои
С детишками и жёнами.
Бутылка. Фрукты. Пироги.
Исчезла напряжённость.

Детишек жёны увели
В кино — дневной сеанс.
Смелее здравицы пошли:
«За дружбу!» и «За нас!»

Во двор мы вышли подышать.
И видим: вот идёт
Кравцов - «громила и хамло».
Из зоны он не так давно.
Нас дёрнул чёрт — позвать.

Мы поздоровались: «Привет!
Где, как сейчас живёшь?»
А он спокойно нам в ответ:
«Спасибо, хорошо!»

Фужеры полные для всех.
И тут один приятель
Сказал Кравцу под общий смех:
«Холоп! Не пьёшь, предатель?!»

Кравцов заметно побледнел.
Ушёл. В ответ ни слова.
А через пять минут влетел
С ножом. Ну, вот — всё снова…

И я сказал ему: «Витёк,
Не надо, брат, послушай!
Давай хлебнём на посошок.
Губить не надо души!

Давай с тобой поговорим.
Весна вокруг! Ты посмотри!
Ведь ты уже не раз сидел.
Неужто это — твой удел?»

Кравцов как будто присмирел,
Мы вместе с ним ушли.
А между тем уже стемнело,
В тиши шаги слышны.

Тут Витька начал разговор
И, вроде бы, без зла:
«Та кличка с детства — мой позор!
Мать счастья не дала...»

Я эту мысль подхватил:
«Да! Пьянь она. Шалава...»
За те слова я заплатил -
Прервал удар кинжала…

Всё было, может, и не так:
Слова — для протокола.
Красиво врать Кравцов — мастак,
Особо, прокурорам.

Он исступлённо бил ножом,
Нанёс мне восемь ран.
Мне, впрочем, было всё равно:
В глазах поплыл туман.

Он тело бренное моё
Отнёс и сбросил в шурф…
Ну, что же… Каждому своё:
Кому — богатство и амур,
Восторг и восхищение.
А чья-то жизнь — сплошная дурь,
Всеобщее презрение…

Кравца схватили через день.
Мне вырыли могилу.
Моя душа легка, как тень,
Среди родных бродила.

Я видел братьев и сестру,
В слезах и горе — мать.
«Царевну» видел я свою.
Не мог её обнять.

Хотелось мне сказать: «Прости,
Надежд не оправдал…»
Не мог раскрыть уста свои,
Навеки замолчал…

Я кровью смыл свои грехи,
Меня Господь простит.
В заблудшем обществе я жил,
Где Бог почти забыт.

Взгляни внимательно вокруг.
Повсюду эта «тройка»:
Хитро бесовский замкнут круг -
Тюрьма, сума, попойка...

Куда ни устремишь свой взгляд,
Повсюду встретишь зеков.
Что делать? Кто в том виноват?
На это нет ответов.

Эпилог

Кравца к двенадцати годам
В суде приговорили.
Его мамаша запила
И от инфаркта умерла
На моей могиле…

* Нарынское поселение - ИТК под г. Нарын (Киргизия)

Февраль 1999 г. Германия.