Лесная сказка. 2003 г

Расступились тени леса
И открыли путь к вершине.
К голубой горе Двуглавой,
К мудрой, древней и бесстрастной.
Предо мной снега белели,
Словно молоко в кувшине.
Предо мною скал отроги,
Лишь ветрам они подвластны.
Лишь векам они покорны –
Время их дробит на части,
И залечивает раны,
Покрывая снежной ватой.
Подо мною лед и камень,
И глубоких трещин пасти.
Трется солнца луч скользящий
О гранит шероховатый.
Век седой горы не вечен,
Хоть и долог. Очень долог.
Шрамы времени, морщины
Путь к вершине преграждают.
Но еще намного старше
Золотого неба полог.
Он высок – сюда ни чайки,
Ни орлы не залетают.
Над Двуглавою горою
Солнце низкое склонилось
И, шепнув горе тихонько
Пару слов, ушло в долину.
Сладким сном земля уснула,
И седой горе приснилось,
Что в волнах она гуляет
Быстрым озорным дельфином.
Море синее далеко,
Но гора о нем слыхала
От свободных туч-скитальцев
Любопытных, говорливых.
Тут одна такая в полдень
На вершине отдыхала,
Рассказала о дельфине
Добром, умном и счастливом.
Жизнь горы однообразна
И скучна была бы, если б
Голоса другого мира
До нее не долетали.
Если б облака и солнце
Ей свои не пели песни,
Если бы ветра и птицы
Сказок старых не шептали.
Там одну такую сказку
Рассказал мне лед и камень –
Сказку Северного Ветра
О влюбленном человеке.
О любви, что звездным светом
Воссияла над веками.
Сохранил Хозяин Мира
Память той любви навеки.
***
Ветер пел, трава звенела,
Дух Лесной играл на флейте.
Сосны, стройные, как девы,
В полный голос подпевали.
По лесам гуляйте, звери,
Ключевую воду пейте,
Да ложитесь, отдыхайте
На зеленом покрывале.
Старый хутор. Поздний вечер.
Светит тусклый свет в окошке.
Над трубой дымок клубится
Сизый и полупрозрачный.
На крыльце – пушиста, важна,
Умывает лапы кошка.
Рядом с нею, растянувшись,
Старый кот лежит невзрачный.
Там, на хуторе, хозяйка –
Синеглазая Наталья.
Как заря она прекрасна
И безмолвна, будто окунь.
Дед немой и звери леса
Ту девчонку воспитали,
И от речи человечьей
Ей в тайге не много проку.
Но зато язык звериный
Знает хутора хозяйка,
Знает и целебны травы,
Что зверей от хвори лечат.
В дом ее без страха входят
Лис и волк, и серый зайка,
Да слетают с неба птицы
И садятся ей на плечи.
Дед давно не слазит с печи.
Девяносто лет минуло –
Девяносто зим студеных,
Девяносто юных весен.
Время старца ясны очи
Пеленою затянуло.
Дряхлый дед почти ровесник
Старых вековечных сосен.
Он давно уже под мхами,
Под бурьянами густыми
Почивал бы, если б только
Не любил так сильно внучку.
Он один на белом свете
Знает девы юной имя,
Да пожать рукой дрожащей
Может тонку белу ручку.
Вьюга зимняя Наташе
Песнь студеную певала.
Сосны старые шатрами
Укрывали от ненастья.
Так жила она на воле
И лихой беды не знала,
Знала лишь покой таежный,
Лишь любовь земли и счастье.
***
Конь несется без дороги
По полям, лесным опушкам –
Вороной красавец резвый,
Быстрый, как незримый ветер.
И встает из чащи леса
На пути его избушка –
Дворик выметен и прибран,
На ограде сохнут сети.
Всадник, спешившись, подходит
К мутноватому окошку,
С молодецким любопытством
Смотрит в полумрак избушки.
Стол дощатый, печь да лавка,
На печи – старик да кошка.
У печи хлопочет дева –
Сосен да берез подружка.
Входит юный князь Никита.
– Мир сему лесному дому.
Как же звать тебя, хозяйка
Мхов да трав, да сов с грачами?
На вопрос не дать ответа
Девы языку немому,
Но глядит она на гостя
Говорящими очами.
Смотрит взглядом поднебесным,
Будто бы насквозь пронзает.
Тайн не счесть да сказок чудных
В этом ясном синем взоре.
Смотрит, глаз не опуская,
И живая бирюза их
Ярче, краше самоцветов,
Снега чище, глубже моря.
Словно громом пораженный,
Князь влюбился в эти очи –
В те бездонные озера,
В нежно-голубые реки.
Лишь о них Никита грезил
В полнолунны звездны ночи.
И решил: «Другой невесты
Мне не надобно вовеки».
***
На тропинке след олений
Дождь водою наполняет.
На заброшенном крылечке
Прикорнул печальный зайка.
Опустевшую избушку
Волк угрюмо охраняет –
Может быть, еще вернется
В лес их добрая хозяйка?
Ветер в соснах вопрошает:
– Где подруженька Наташа?
С кем гулять теперь на воле,
Да кому трепать мне косы?
Луг скитальцу неба вторит:
– Где она, подружка наша?
Кто из чашечек цветочных
Будет пить целебны росы?
Уходя, она прощалась,
Горько плача, с каждым зверем.
Целовала, обнимала,
Утешая и жалея.
Волк упрямо охраняет
Заколоченные двери,
Да олень, как тень, приходит
С голубым платком на шее.
***
По двору, среди фонтанов,
Грустная Наташа бродит.
Нет ни смеха, ни улыбки
В нежных ярко-алых губках.
А за ней служанки-девки
Чередою всюду ходят,
Яства и питье подносят
В золоченых блюдах, кубках.
Ей нигде спасенья нету
От докучливых служанок,
От ворчливых мамок-нянек,
От назойливых подружек.
От завистливых соперниц,
Пустоглазых и жеманных,
Собеседников во фраках
Глупых, скучных и досужих.
Косы спрятаны под шляпкой,
Жемчугами шито платье.
В небо сквозь струю фонтана
Смотрит грустными глазами.
Здесь одна лишь ей отрада –
Друга нежные объятья,
Да политикой, делами
Князь Никита вечно занят.
Разве о таком вот счастье
Вы наедине мечтали?
И такой судьбы у Бога
Дева юная просила?
Когда губы неумело
Первые слова шептали:
"Небо", "солнце", "друг Никита",
"Я люблю тебя, мой милый".
Когда за руки друг друга
Вы пред алтарем держали,
И огонь свечи венчальной
Освещал младые лица.
Обмелели реки счастья,
Воды в землю убежали,
Родники иссякли. Негде
Чистой радости напиться.
Лишь когда Никита рядом
Оживает взгляд Наташи.
И дитя лесов ласкает
Мужа добрыми руками.
Да целует в ясны очи,
Что всего на свете краше,
И сказать ему не хочет,
Что лежит на сердце камень.
Что балы, пиры, наряды
Ей давно уже не в радость.
Что глаза ее тоскуют
По янтарному рассвету.
Что уже не утешает
Даже губ любимых сладость,
Даже взгляды драгоценных
Глаз, что в мире краше нету.
***
Над озябшими лесами
Ночь крылом совы взмахнула,
Из чернильницы бездонной
Черной тушью пролилася.
Любопытною звездою
Сквозь окошко заглянула,
Да сквозь щели темным духом
В почивальню забралася.
Спит, обняв жену-подругу
Беспробудным сном Никита.
Спит, и сны цветные бродят
Под ресницами густыми.
Но не спит его Наташа,
И глаза ее открыты
В темноту безлунной ночи,
В непроглядную пустыню.
Осторожно отстраняет
Друга бережные руки,
И целует со слезами
Нежно в сомкнутые веки.
«Не суди, прости, Никита,
Ты меня за боль разлуки,
Не ищи меня по свету
И прости-прощай навеки».
Скрипнув, дверь опочивальни
Отворилась и сомкнулась.
Мимо дремлющей охраны
Дева тенью проскользнула.
Лишь диковинная птица
Сонно в клетке встрепенулась,
Лишь луна в дверном проеме
Лучиком паркет кольнула.
***
Легконогая, босая,
По лугам бежит Наташа.
Встречный ветер раздувает
Полы бархатного платья.
От любви и от богатства
В ночь бежит подружка наша,
Будто ей милее друга
Ветра зябкие объятья.
Лес чужой стеною темной
Поднимается навстречу,
И озябшую Наташу
В лапах елей укрывает.
И впервые к духам леса
С речью ясной человечьей
Обращается Наташа,
Громким голосом взывает:
"Дух Лесной, спустись же эхом
Ты ко мне с верхушек сосен.
Слышишь, словом человечьим
Я к тебе сейчас взываю.
Поспеши ко мне на помощь,
Друг моих беспечных весен.
Пропадает, погибает
Девичья душа живая.
Уведи меня далеко.
В те края, где даже черти
По тропинкам не гуляют.
Что известны только Богу.
Буду там о друге милом
Тосковать до самой смерти,
Но в злаченые палаты
Позабыть хочу дорогу".
Лес дремучий расступился.
Дух Лесной оленем гордым
С серебристыми рогами
Появился пред Натальей.
В мягкую ладонь девичью
Ткнулся замшевою мордой,
Усадил ее на спину
И умчал в чужие дали.
***
Пять ночей не спал Никита,
Потеряв свою подругу.
Пять ночей со звездным небом
Говорил о ней беззвучно.
Только мимо месяц тонкий
Безучастно шел по кругу,
Да глядели молча звезды
Неприветливо и скучно.
Сто гонцов летят по свету,
Кони мчатся – морды в пене.
"Не видали ль деву – солнце
В волосах, лазурны очи?"
Но хранят чужую тайну
Свято гордые олени,
И никто в зверином царстве
Говорить о ней не хочет.
***
У заброшенной избушки
На крыльце сидит Никита.
Головой поник, не зная,
Где укрыться от печали.
Дворик весь зарос бурьяном,
Окна досками забиты.
По всему видать, что люди
Здесь давненько не живали.
Звук шагов в тиши услышав,
Поднял голову Никита.
Перед ним олень явился,
Голубым платком украшен.
– Знаю, князь,– олень промолвил,–
Где твоя подруга скрыта.
На краю миров сосновых
Кров нашла себе Наташа.
Там живет она, как прежде,
Вольной птицей, зла не зная.
Там плетет она, как в детстве,
Ветры в золотые косы.
Служит ей добром и правдой
Разношерстна тварь лесная,
Колокольчики сбирают
Поутру целебны росы.
Только счастьем не сияет
Взор небесно-бирюзовый,
Даже Дух Лесной не в силах
Ей вернуть былую радость.
На губах ее трепещет
Человеческое слово.
Безответно слово это,
В нем лишь горечь, но не сладость.
Ты не жди жену напрасно,
И гонцов не шли за нею –
Ясноокую подругу
Сам ступай искать по свету.
Если любишь ты Наташу
Жизни собственной сильнее,
Для такой любви преграды
Никакой на свете нету.
Для такой любви не страшен
Даже дьявол-черт рогатый –
Ни стремнины, ни трясины
Сердца верного не сгубят.
Но учти, что духи леса
Будут требовать расплаты.
Все отдашь – им будет мало,
Все исполнишь – не отступят.
Подойди, платок шелковый
Отвяжи – он путь укажет.
Отпусти его по ветру,
Да скачи за ним, не мешкай.
Подождав, пока Никита
Крепкий узелок развяжет,
Пыль взметнул копытом резвым
И в лесу исчез олешка.
***
Ветер с молодецким свистом
Вороного треплет гриву,
Да играет легким шелком,
Лоскутком полупрозрачным.
Конь под князем бодрый, резвый,
Легконогий и игривый,
Но совсем не весел всадник –
Взор его суров и мрачен.
Все темней, все гуще чаща,
В дуплах – старых сов глазища.
Белобокие сороки
Весть во все концы разносят:
"Князь Никита поспешает,
Князь жену-подругу ищет!"
Эхо белкой рыжей скачет,
Эхо резвый ветер носит.
Дух Лесной крылом совиным
Прошуршал над головами.
Пред Никитою явился
В облике лесного волка.
– Знаю, князь, чего ты хочешь,
Не труди себя словами.
Знаю, ты богат и знатен,
Но в богатстве много ль толку?
Хочешь видеть ты Наташу?
Я преград чинить не стану.
Только путь туда заказан
Сыну княжеского рода.
Деву ты не очаруешь
Ликом чистым, стройным станом,
А пред нею ты предстанешь
Горбуном, чудным уродом.
Коль она тебя полюбит
В безобразном том обличье –
Будешь счастлив с ней, как голубь
Счастлив со своей голубкой.
Коль отвергнет, будешь вечно,
Как синица перья птичьи,
Ты носить свое уродство –
Как лисица рыжу шубку.
Коль согласен – так и будет.
Коль не хочешь – бог с тобою:
Возвращайся восвояси
И забудь про все, дружище.
Спрячу я твою Наташу
За высокою горою,
За хрустальною водою –
Сотню лет ищи, не сыщешь.
Так сказал хозяин леса
И, совою обернувшись,
Сгинул. Лес притих в молчанье,
Только сердце бьется, ноет.
Долго думал князь Никита.
К вечеру, от дум очнувшись,
Он решил: хоть в шкуре черта,
Лишь бы встретиться с женою.
Только принял он решенье –
Будто гром небесный грянул.
Жалким карликом, уродом
Обернулся наш Никита.
Помутневшими глазами
Вкруг себя уродец глянул,
Видит: домик в три окошка,
Дверь дубовая открыта.
***
По лесной идут дороге
Дева-свет и карлик рядом.
Златы косы ветер треплет,
Чисты слезы ветер сушит.
Не гляди, горбун убогий,
На жену печальным взглядом,
Не вздыхай, уродец, тяжко,
Не тревожь девичью душу.
Князь не смог открыться деве,
Именем чужим назвался.
С ней живет случайным гостем
Во светелке, как в темнице.
Тот, кто в княжеских палатах
С нею прежде целовался,
Ныне и рукой не смеет
Прикоснуться к свет-девице.
Смейся, радуй же Наташу
Словом добрым, милой шуткой.
Будь помощником и другом,
И не жди другого счастья.
Шутит и смеется карлик,
Сердце сжато страхом жутким.
На губах его – улыбка,
А в душе живой – ненастье.
Васильки срывает карлик –
Вьют венки девичьи руки.
И, смеясь, она украсит
Голубым венком уродца.
И в душе его – то радость,
То предчувствие разлуки,
То надежда в свете солнца,
То тоска на дне колодца.
А когда с тоской-кручиной
Совладать уж силы нету,
Он, скрываясь в чаще леса,
Среди сосен волком бродит.
И души он лечит раны
Лунным бликом, звездным светом.
Звезды видят все и знают,
Как красив душой уродец.
Звезды знают, что украдкой
Из-за древа наблюдают
Проницательные очи
За горбатым гостем странным.
Видят звезды – очи эти
Уж не плачут, не рыдают
О потерянном супруге,
О далеком и желанном.
"Что за тайну карлик прячет,
Как алмазы прячут гномы?
И о чем же очень важном
Он не говорит со мною?"
Жест руки и взгляд как будто
Ей давно-давно знакомы,
В голосе чужом скрипучем –
Что-то близкое, родное.
Он ей сказывает сказки
О чужих краях и странах.
Будто дверь в миры иные
Перед нею отворяет.
Только на нее не смотрит,
А задумчиво и странно
Смотрит он в огонь камина,
И огонь в глазах сияет.
***
Что сегодня ты голубкой
Сизокрылою воркуешь?
Что лукавый огонечек
В ясных глазках затаился?
Что ты солнышком рассветным,
Дева милая, ликуешь?
Может, сон какой чудесный
Поутру тебе приснился?
Иль душа твоя надеждой
Невозможной окрылилась?
Смотрит радостно Наташа
Оживленным, светлым взглядом.
В звоне утра, в росных травах
Разыгралась, расшалилась.
То за соснами исчезнет,
То возникнет где-то рядом.
Вдруг окликнула: "Никита",
То ль нарочно, то ль случайно.
Вздрогнул князь, как от удара,
Влажных глаз поднять не смеет.
Понял вдруг горбун убогий –
Тайна уж давно не тайна.
Дочь лесов чужие души
По глазам читать умеет.
Понял, и упало сердце,
И застыло льдинкой хладной.
В камень тяжкий обратилось –
Вроде и не бьется даже.
Помнишь, как она шептала:
"Мой хороший, ненаглядный",
Что ж теперь жена-подруга
Горбуну-уродцу скажет?
Другом верным, добрым гостем
Мог ты быть своей Наташе,
Только разве ты посмеешь
Заключить ее в объятья?
Разве может свет-девица,–
Та, что всех на свете краше,–
Разделить судьбу и ложе
Вот с таким, как ты, приятель?
Прочь беги. Оставь подругу –
Погорюет и забудет.
Пожалей ее, пичугу,
От себя избавь, не мучай.
Не прогонит, не осудит,
Но жалеть уродца будет,
И лазурных глаз озера
Наполнять слезой горючей.
Коль уж ты любви не стоишь,
Не нужна тебе и жалость...
Эта мысль ножом каленым
Рану старую кольнула.
И в чертах лица уродца
Боль потери отражалась.
Мысль его прочла Наташа
И в глаза ему взглянула.
И в лазури – свет и нежность,
И тревога бесконечна.
– Что же ты жену-подругу
Не обнимешь на прощанье?
Помнишь, как меня пред Богом
Обещал любить ты вечно?
Да неужто ты святого
Не исполнишь обещанья?
И она его целует
В губы бледные, рыдая.
И, как цепь, спадают чары,
Как холодный тяжкий камень.
И теперь уже от счастья
Плачет дева молодая.
И, упав на землю, слезы
Расцветают васильками.
А в вершинах старых сосен –
То ли плачь, то ль смех совиный.
То ли туча солнце скрыла,
То ли тень мелькнула волчья.
Только Дух Лесной и знает,
Сказка это иль былина.
Только он о том не скажет,
А промчится мимо молча.
***
Были зимы, были весны.
Были дети – будут внуки.
И нечаянные встречи,
И потери, и тревоги.
Разве кто изведал счастье
Без кручины, без разлуки?
Без печали нет надежды,
Нет и цели без дороги.
Две души, как две росинки
В море жизни растворились.
Жизнь и смехом трепетала,
И слезою проливалась.
Вечерами у камина
Сказки пелись, говорились,
А с утра до звезд вечерних
Быль руками создавалась.
Над Двуглавою горою
Серебристый месяц вышел.
В звездных брызгах искупался –
Засиял еще сильнее.
Ночь все глубже, ночь все глуше,
Речь горы все тише, тише.
Ложе мягкое туманов
Расстилается под нею.
Спи в туманах, как в перинах,
В облаках, как в одеялах.
Зарывайся в пух поглубже –
От подножья до вершины.
Сладко спи, как я когда-то
В колыбели засыпала.
Вечно юные легенды
Снятся пусть твоим сединам.