Повесть о Хельги - конунге - покорителе Миклагарда

                IX.

За столом ,в шатре парчовом, Хельги молча наблюдает,
Как в светильнике арабском , пламя буйное играет,
Что избрать? Игру Фортуны? Мир? Тогда какой ценою?
Чьи плоды ценнее : мира или взятые войною?

Языки огня, как змеи в чаше бронзовой сплетались,
Удивительные тени по углам шатра метались,
И казалось Хельги- шепчет в ухо чёрная фигура:
«Хочешь превзойти победой, конунг, Хаскульда и Тюра?

Их лишив , коварно жизни, переять желаешь славу?
На крови и на обмане строишь новую державу?
Вспомни, ведь тебя, как брата, ярлы в Киеве встречали,
Ты ж не вздрогнул, когда хольды их на копья поднимали!»

« Государство , как младенец, в муках и крови родится,
Чтоб в веках оно стояло, многим надо поступиться.
Не напрасны были жертвы!»- восклицает Хельги строго.
«Прочь сомненья! Сван лукавый, убирайся к Чернобогу!»

Полог у шатра откинув, входит Юташ – славный воин,
Чёрный ус кусает нервно, взор открытый беспокоен:
«Получил я весть сегодня- князь Арпад на днях скончался,
Для избрания владыки в Сегедине сейм собрался.

Золтан- княжич, юный отрок и ему нужна опора,
Спор меж дьюлами за земли и за власть начнётся скоро.
Должен я в грядущей смуте поддержать Арпада сына,
На венгерскую равнину увожу свою дружину».

Лишь за Юташем парчовый полог с шумом опустился,
Гость Василий из Царьграда в княжеский шатёр явился.
Проскользнул неслышной тенью по ковру ступая тихо,
К уху Хельги наклонился, шепчет: « Лихо , княже , лихо!

Друг твой, из дворца Влахерны , весть со мною посылает,
Императоры с Востока , войско срочно отзывают,
Горы и ущелья Тавра полнятся оружья звоном,
И летят на крыльях ветра «огненосные» дромоны.

Коль не хочешь своё войско обрекать на пораженье,
Заключи скорее, конунг, с василевсом соглашенье.
Не желая риску штурма подвергать свою столицу,
На огромные уступки может он сейчас решиться».

Из шатра выходит конунг . За Боспором над горами,
Осветилось тихо небо, Солнца первыми лучами.
На костре в огне пылают с треском ветки кипариса,
Лик усталый обдувают струи ласковые бриза.

Хельги крикнул: «К Миклагарду шлите вестника скорее,
Заключить я мир согласен с императором ромеев,
Обсудить его условья, устранить чтоб все препоны,
Отправляю я посольство во дворец Вуколеона».

                X.

Лишь вершин Планины Старой солнце краешком коснулось
Из Византии посольство в русский стан назад вернулось
Карл, Фарлаф , Руальд и Стеммит , Ингельд, Веремит и Гилли,
Хельги – конунгу подробно как всё было изложили:

«У ворот Харисиуса нас Ромеи ожидали,
Лишь приблизились мы , сразу трубы громко заиграли,
Загремели барабаны, заблестали шлемы, латы,
И из города рядами , вышли всадники Тагматы.

В позолоченных доспехах, на конях, бронёй покрытых,
Проходили Скола , Вилга , Хитаёра , Экскубита,
Все полки, что василевса стольный город охраняют,
Ярко красные султаны над шеломами мелькают.

В корзно, золотом расшитых, в зарукавьях с жемчугами,
Шли сенаторы, магистры, становились перед нами.
В два ряда нас строем тесным , катафракты окружили
И в ворота Миклагарда мы торжественно вступили.

Град велик. Дома огромны. Все из камня – не из леса.
Шли мы улицей широкой, греки звали её Меса.
Как рубец она кварталы Миклагарда рассекает,
В круглый форум Константинов, словно в озеро впадает.

Стены всех домов на Месе , тканью пурпурной покрыты,
Все карнизы и балконы , множеством цветов увиты.
А кругом , народ ромейский, вдоль пути толпясь в волнении,
Громким криком : «Зито! Зито!» выражает восхищенье.

К ипподрому подошли мы, соревнуясь где друг с другом,
Вдоль трибун, с толпой ревущей, колесницы мчат по кругу.
Ту забаву горожане, всем другим предпочитают,
Многие, места с рассветом, на трибунах занимают.

Вот уж к площади широкой кавалькада подъезжает,
Там, огромный лев из камня, мощного быка терзает!
И стоит махина эта, меж дворцом и ипподромом,
Потому зовут ромеи тот дворец Вуколеоном.

У ворот злачёных Халки , нас с коней сойти просили
И в палаты василевсов всех с почётом проводили.
Сквозь роскошные покои, меж рядов гвардейцев Сколы,
Повели нас в консисторий , тронный зал дворца Большого.

А дворец тот, право слово, всех дворцов на свете краше!
Красным мрамором Каррарским и мозаикой украшен.
Бронзой выложены двери и царей ушедших лики,
Смотрят грозно и надменно с фресок древней базилики.

В консистории коврами мягкими полы покрыты,
Возле стен , стоят префекты, презенталы и комиты,
Холтуларии палаты, дуки , квесторы, легаты,
Патриарх – владыка церкви, евнухи и кандидаты.

В центре зала, где сияет купол, в звёздах золочёных,
Возвышенье в три ступени, а на нём стоят два трона,
Золотом, резьбой, камнями изукрашены богато,
По бокам от них , с мечами, два спафарокандидата.

Пред ступенями, оскалясь, бронзовые львы шагают,
Изумруды в их глазницах изумительно сверкают!
Два светильника за ними, в виде медных саламандр,
А на тронах василевсы – братья Лев и Александр.

Лишь ступили на ковёр мы – сразу лапу львы подняли,
И как будто бы живые, оба грозно зарычали.
Тут же, где-то за дверями, трубы громко затрубили,
И на тронах dасилевсы, к куполу внезапно всплыли!

От такого дива, ноги, будто сами подкосились,
Трепеща, мы на колена , среди залы опустились!
Повисев немного троны, вновь на прежнем  месте встали,
Август Лев к нам обратился – толмачи пересказали:

«Мы, Империи Восточной, всемогущие владыки,
Нашу дружбу предлагаем, князю славной Гардарики!
Да замиримся мы с Русью! Да возлюбим же друг друга!
Пусть пребудет мир доколе солнце движется по кругу!

В знак сердечного согласья, объявляем мы комитам:
Да торгует Русь в Царьграде, не платя как прежде мыта.
Коль прибудут с миром Русы, как гостей их пусть встречают,
Из казны им содержанье на полгода назначают.

Меж ромеями и русью не случилось чтобы брани,
Без оружья пусть в столицу входят русы и славяне.
И не больше полусотни, чтоб являлись в город вместе,
Проживать же назначаем им за стенами, в предместье.

Коли с нашим предложеньем конунг Русов согласится,
Пусть скорей осаду снимет с Императорской столицы»
Ждёт ответа император, замерла в молчании зала,
Тут уж , выдвигать условия, наша очередь настала:

«Чтобы не казался воям путь на Русь , тяжёл и длинен,
Каждому на щит положит василевс двенадцать гривен,
На Ростов, Полтеск и Любеч, Киев и другие грады,
Выдаст серебром и шёлком он особые уклады.

Меж Империей и Русью, не возникло чтобы спора,
Подтвердить желая лично нерушимость договора,
Конунг встречу предлагает императору Леону,
Принесёт пусть каждый клятву, по отцовскому закону»

«По сему быть!» -август римлян, свою волю объявляет,
Соправитель Александр молча головой кивает.
Пред царями Миклагарда на прощанье мы склонились
И спокойно в путь обратный, с доброй вестию пустились»


«Что ж?»- промолвил Хельги- конунг –« Кровь не зря мы проливали,
Наконец-то Русь Ромеи , равною себе признали!
Завтра в полдень , у Галаты, у оливкового сада,
Встречусь я как победитель с императором Царьграда!»

                XI.

«Я, Империи Восточной, самовластный автократор,
Света трёх частей владыка, Лев – могучий император,
Вечный мир с архонтом Русов, волей Божьей заключаю!
Все условия договора этой клятвой подтверждаю!

Пусть святые узы дружбы  ныне свяжут две державы!
Не продолжат рус с ромеем спор на поле бранной славы!
Русь с Империей друг другу не чинят беду лихую.
Эту клятву я исполню! Крест святой на том целую!»

«Я – Руси великой конунг, чьи бесчисленны дружины,
Тот, чьей власти покорились балты, чудь, славяне, финны,
Дань которому приносят все полночные владыки,
Вещий Хельги Победитель , князь бескрайней Гардарики.

Приношу прилюдно клятву по заветам предков наших,
На мече, что по булату густо золотом украшен,
Мир клянусь блюсти с ромеем Светлым Ирия чертогом,
Грозной молнией Перуна и Велесом – скотьим богом!

Коли это обещание я когда – нибудь нарушу,
Поразит меня смертельно пусть в бою моё ж оружие,
Грудь мою, Перун Сварожич пусть пронзит своей стрелою,
Пусть врата в небесный Ирий Сварог предо мной закроет!

Только выполнят ромеи положение договора,
Тот час русский флот покинет брег Фракийского Боспора!
В Константинов град врагами русы больше не пребудут,
Если снова василевсы клятву нарушать не будут.

Часто делают короткой память годы, расстояния,
Мы оставим в Миклагарде о себе воспоминание.
Чтоб забыть о договоре грекам не было искуса,
Боевой свой щит повешу на врата Харисиуса!»

Красный щит, большой и круглый, вои к стенам притащили,
И под хмурым взглядом греков на ворота прикрепили.
Крикнул конунг: « Вот свидетель нашей славы и успеха!»
«Слава Хельги!»- отвечало войско русов дружным эхом.

И казалось – крику воинов  вторят скалы, лес и горы,
Стены мощные Царьграда ,волны синие Боспора,
И несётся от Планины до извилистого брега:
«Слава киевскому князю! Слава вещему Олегу!»

                XII.

На Подоле у Почайны люд в волнении теснится,
Берег весь народом полон от Днепра до Глубочицы.
И в толпе с соседом каждый вестью радостной делился:
« Князь Олег с победой славной из похода возвратился!»

И под радостные крики, лодьи к берегу подходят.
Из драккара с чёрным враном Хельги на причал выходит.
Ингвар и его бояре , князя первыми встречают.
Им и киевскому люду конунг громко объявляет:

«Волей грозного Перуна войско кесаря разбито.
Шёлка, жемчуга и злата нами без числа добыто.
Миклагард осадой тесной, наши рати обложили,
Так что греки, страхом полны, мир поспешно предложили.

Могут русичи свободно плавать к берегам Боспора.
Продавать товар без пошлин, по условиям договора.
Много льгот гостям торговым мы у кесаря добились…
А события какие на Руси без нас случились?»

«Можно было б жить спокойно и казну торговлей множить,
Да Посулие хазары стали сильно вдруг тревожить.
Знать прознали, что к Царьграду, рати русские уплыли»-
Молвил Ингвар - « Все селения в Заднепровье разорили»

«Верно меч с хазарской саблей суждено скрестить мне снова!
На помогут их кагану не Тенгри  ни  Иегова!
В степь верхами выступаем, пусть коня мне оседлают!
А сегодня – пир победный!»- Хельги твёрдо заявляет.

Здесь прервём мы повесть нашу и другой опишет с жаром,
Как сбирался Вещий Хельги неразумным мстить хазарам.
Мы ж , спустя тысячелетие, воздадим по праву славу,
Князю, что когда - то создал нашу Русскую Державу!