Русскому люду

Я, возможно, вненационален;
Но, дожив до почтенных седин,
Декларирую в спорах, что Сталин –
Был грузин, был грузин, был грузин.

Чую голою русскою жопой,
На сегодняшний глядя парад,
Сколько стоил ему Севастополь,
Сколько стоил ему Ленинград.

Но родителей слушая, – внемлю
Тем, кто впроголодь жил и страдал, –
Я люблю мою бедную землю
Оттого, что иной не видал.

Среди лозунгов, вымпелов, флагов
Нас упорно учили – и зря! –
Что славяне, мол, – не из варягов, –
Были первые наши князья.

С этих первых князей до последних
В нас порой проявляется здесь,
Завязавши под мышки передник,
Чудь и меря, ижора и весь.

И в лице твоём, Русь, от рожденья,
От неволи возникли – не вдруг –
Выраженье тупого терпенья
И бессмысленный, вечный испуг.

Вместе с тем, управляемый вечем,
Русский люд по-другому глядел, –
Потому что испуг тот не вечен
И терпенье имеет предел.

И сейчас, предаваясь печалям,
Он бесстрашно взирает во тьму;
Я, возможно, вненационален,
Но люблю и привержен ему.

Видя свет и кромешную темень
В родословных последних царей,
Я с одним не согласен, что Ленин –
Был еврей, был еврей, был еврей.